«В тридевятом царстве, в тридесятом государстве…». Наверное, каждый из нас в детстве засыпал под тихий голос родителей, который читал или рассказывал сказки о прекрасных принцессах, храбрых принцах и злобных чудовищах. И точно так же каждый из нас будет читать подобные сказки своим деткам. А что такое сказка, и для чего она нужна?

В первую очередь, сказка – это жанр литературного творчества с утановкой на вымысел. Причем сказка может быть как устной, так и письменной. Главной особенностью сказки является то, что это всегда выдуманная история со счастливым концом, где добро побеждает зло. Сказки бывают авторскими (сочиненные опредленнным автором) и народные (сочиненные многими людьми). Существует также известная классификация сказок по их содержанию:

Сказки волшебные. В них раскрываются лучшие человеческие качества, герои романтичны. В такой сказке обязательно есть центральный положительный герой, его помощники и волшебные предметы. Герои волшебных сказок борются со злом и несправедливостью во имя добра и любви. В качестве примеров можно привести русские народные сказки про Ивана-дурака.

Сказки о животных. Здесь постоянные персонажи - это животные (лиса, волк, медведь, заяц и т.д.). Животные взаимодействуют, каждый из них олицетворяет то или иное человеческое качество, например, кот - умный, лиса - хитрая, медведь - сильный. Примеры: "Теремок", "Репка", "Колобок".

Социально-бытовые сказки - иллюстрируют реальную жизнь, герои показаны с точки зрения их социального положения, высмеиваются отрицательные человеческие качества. Лучшими качествами в таких сказках обладают люди из народа, которые, как правило, оказываются умнее и хитреее представителей высокого социального статуса (господ, попов). Эти сказки - сатирические, в них много юмора и каламбура. Примеры социально-бытовых сказок: "Шемякин суд", "Каша из топора"."Барин и плотник", "Мужик и поп".

Чем сказ отличается от сказки?

Основное отличие сказа от сказки в том, что в сказе есть рассказчик, и этот рассказчик не является автором истории. Кроме того, героями сказа чаще всего являются реально существовавшие люди, хотя в сказ и добавляется много новых вымышленных деталей.
Чем миф отличается от сказки

Миф – это сказание о жизни, быте, традициях и особенностях народа, который в мифе описывается. Мифы всегда связаны с религией, в них присутствуют боги и полубоги. В сказках героями могут быть обычные люди, такие же, как мы с вами.
Для чего нужны сказки

В чем смысл сказки? Предназначение сказки – учить детей отличать хорошее от плохого, добро от зла, смекалку от глупости. И надо сказать, со своей задачей сказка справляется блестяще.

Кроме того, сказка помогает детям развивать фантазию. Ведь зачастую родители рассказывают волшебные истории без использования картинок, а значит, ребенку нужно самому представить, как именно выглядела прекрасная принцесса или косматое чудище.

Чему учат сказки? Сказка учит не отчаиваться в трудные минуты и всегда преодолевать трудности. Ведь главный герой в сказках всегда берется за выполнение невыполнимых заданий, за решение невероятных загадок.

Сказка учит тому, как важно каждому человеку иметь друзей. И тому, что если ты не бросишь друга в беде, то и он поможет тебе в трудную минуту.

Сказка учит не судить о людях по их внешнему виду. Ведь в них любая лягушка легко может оказаться прекрасной девицей, а чудовище – заколдованным принцем.

Сказка учит слушаться родителей. Ведь сын или дочь, выполняющие поручения батюшки и матушки в сказках, всегда оказывается в более удачной позиции, чем их нерадивые братья и сестры.

Зачастую сказка учит и патриотизму. Не зря ведь рыцари с такой готовностью бросаются защищать родную землю от иноземных захватчиков.

И наконец, сказка учит нас проявлять смекалку, не спешить с решением той или иной задачи, обдумывать свои решения.

Читать сказки полезно не только в детстве. Вырастая, мы частенько забываем, что в конце добро всегда побеждает зло, что любые трудности преодолимы, что прекрасный принц на белом коне уже ищет свою принцессу, а та смиренно дожидается его. Поэтому читайте сказки. Рассказывайте их своим детям, придумывайте вместе новые сюжеты, сопровождайте их игрой в куклы или рисованием. Ведь подарить себе и своему ребенку немного хорошего настроения перед сном очень просто!

Ранее использовалось слово «баснь ». Слово «сказка » предполагает, что о нём узнают, «что это такое» и узнают, «для чего» она, сказка, нужна. Сказка целевым назначением нужна для подсознательного или сознательного обучения ребёнка в семье правилам и цели жизни, необходимости защиты своего «ареала» и достойного отношения к другим общинам. Примечательно, что и сага, и сказка несут в себе колоссальную информационную составляющую, передаваемую из поколения в поколение, вера в которую зиждется на уважении к своим предкам.

Фольклорная сказка

Фольклорная сказка, в основе которой лежит традиционный сюжет, относится к прозаическому фольклору (сказочная проза). Миф, потеряв свои функции, стал сказкой. Первоначально сказка, выделившаяся из мифа, противостояла мифу как:

1. Профанное - сакральному . Миф связан с ритуалом, поэтому миф, в определённое время и в определённом месте, раскрывает посвящённым тайные знания;
2. Нестрогая достоверность - строгой достоверности . Уход сказки от этнографичности мифа привёл к тому, что художественная сторона мифа вышла на первый план в сказке. Сказка «заинтересовалась» увлекательностью сюжета. Историчность (квази историчность) мифа стала неактуальной для сказки. События сказки происходят вне географической приуроченности в рамках сказочной географии.

Фольклорная сказка имеет свою специфическую поэтику, в установлении которой настаивали А. И. Никифоров и В. Я. Пропп . Тексты данного жанра строятся с помощью установленных традицией клише :

1. Сказочные формулы - ритмизованные прозаические фразы:
   • «Жили-были…», «В некотором царстве, в некотором государстве…» - сказочные инициалы, зачины;
   • «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» - срединные формулы;
   • «И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало», «Сказка - ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок», - сказочная концовка, финал;
2. «Общие места » - кочующие из текста в текст разных сказочных сюжетов целые эпизоды :
   • Приход Ивана-царевича к Бабе-Яге, где проза перемежается с ритмизованными местами:
     • Клишированное описание портрета - «Баба-Яга, костяная нога»;
     • Клишированные формульные вопросы-ответы - «куда путь-дорогу держишь», «встань ко мне лицом, к лесу задом», и т. д.;
   • Клишированное описание места действия: «на калиновом мосту, на реке смородиновой»;
   • Клишированное описание действий: перемещение героя на «ковре-самолёте»;
   • Общефольклорные эпитеты : «красна девица», «добрый молодец».

Фольклорная сказка отвечает трём требованиям фольклорной бытийности (общефольклорные признаки):

1. Устность.
2. Коллективность.

• антагониста (вредителя),
• дарителя
• помощника
• царевны или её отца
• отправителя
• героя
• ложного героя.

Пропп создает т. н. метасхему волшебной сказки, состоящей из 31 функции. Мелетинский Е. М. , продолжая за Проппом исследование по жанровому определению волшебной сказки, объединяет пропповские сказочные функции в крупные структурообразующие единицы для того, чтобы точнее дать жанровое определение волшебной сказке. Учёный говорит о том, что для волшебной сказки характерны такие общие единицы, представленные во всех сказочных текстах, как ελ…EL, где греческие буквы - это испытание героя сказки дарителем и вознаграждение героя (Баба-Яга даёт Ивану-царевичу волшебный клубок за то, что он себя правильно вёл). Латинские же буквы, в формуле Мелетинского, обозначают бой над антагонистом и победу над ним (в роли антагониста выступает в волшебной сказке Кощей Бессмертный , Змей Горыныч). Победа над антагонистом немыслима без помощи волшебного средства, полученного ранее от дарителя. Мелетинский предлагает выделять не только жанр волшебной сказки, но также различать её жанровые типы, вводя дополнительные единицы для определения жанровых типов волшебной сказки:

• наличие/отсутствие независимого от героя объекта борьбы (O - O)
• добывание брачного партнёра и чудесного предмета (O¹ - O²)
• добывание объекта героем для себя или для царя, отца, семьи, своей общины (S - S_)
• фактор семейного характера основной коллизии (F - F)
• выявление сказки с отчётливо мифологической окраской враждебного герою демонического мира (M - M).

Благодаря этим единицам, можно выделить пять групп сказок:

• 1. O 1 SˉFˉM - героические сказки, змееборческого типа (АТ 300-301).
     • O 2 SˉFˉM - героические сказки типа quest (АТ 550-551).
  2. OˉSFˉM - архаические сказки типа «дети у людоеда» (АТ 311, 312, 314, 327).
     • O 1 SˉFM - сказки о семейно гонимых, отданных во власть лесным демонам (АТ 480, 709).
     • OˉSFMˉ - сказки о семейно гонимых без мифических элементов (АТ 510, 511).
  3. O 1 SFˉM - сказки о чудесных супругах (АТ 400, 425, и др.).
     • O 2 SFˉMˉ - сказки о чудесных предметах (АТ 560, 563, 566, 569, 736).
  4. O 1 SFˉMˉ- сказки о свадебных испытаниях (АТ 530, 570, 575, 577, 580, 610, 621, 675).
  5. O 1 SˉFˉMˉ - (АТ 408, 653).
     • O 2 SˉFˉMˉ - (АТ 665).

Пользуясь вышеизложенной классификацией типов волшебной сказки, надо иметь в виду, что во многих сказках есть, т. н. вторые ходы (перипетии), которая выражается в том, что главный герой сказки ненадолго теряет объект своего желания.

Мелетинский, выделяя пять групп волшебных сказок, пытается решить вопрос исторического развития жанра вообще, и сюжетов в частности. Выстраиваемая схема O - Oˉ, M - Mˉ, F - Fˉ, S - Sˉ, во многом соответствует общей линии развития от мифа к сказке: демифологизация основной коллизии и выдвижение на первый план семейного начала, сужение коллективизма , развитие интереса к личной судьбе и компенсации социально обездоленного. В волшебной сказке присутствуют все этапы этого развития. В сказке присутствуют некоторые мотивы, характерные для тотемических мифов. Совершенно очевидно мифологическое происхождение универсально распространённой волшебной сказки о браке с чудесным «тотемным» существом, временно сбросившим звериную оболочку и принявшим человеческий облик («Муж ищет исчезнувшую или похищенную жену (жена ищет мужа)» СУС 400, «Царевна-лягушка » 402, «Аленький цветочек » 425 °C и др.). Сказка о посещении иных миров для освобождения находящихся там пленниц («Три подземных царства» СУС 301 А, B и др.). Популярные сказки о группе детей, попадающих во власть злого духа, чудовища, людоеда и спасающихся благодаря находчивости одного из них («Мальчик-с-пальчик у ведьмы» СУС 327 B и др.), или об убийстве могучего змея - хтонического демона («Победитель змея» СУС 300 1 и др.). В волшебной сказке активно разрабатывается семейная тема («Золушка » СУС 510 А и др.). Свадьба для волшебной сказки становится символом компенсации социально обездоленного(«Сивка-Бурка » СУС 530). Социально обездоленный герой (младший брат, падчерица, дурак) в начале сказки, наделённый всеми отрицательными характеристиками со стороны своего окружения, наделяется в конце красотой и умом («Конёк-горбунок » СУС 531). Выделяемая группа сказок о свадебных испытаниях, обращает внимание на повествование о личных судьбах. Новеллистическая тема в волшебной сказке не менее интересна, чем богатырская. Пропп классифицирует жанр волшебной сказки по наличию в основном испытании «Битвы - Победы» или по наличию «Трудной задачи - Решение трудной задачи». Логичным развитием волшебной сказки стала сказка бытовая.

Новеллистическая сказка

Новеллистическая сказка (или, социально-бытовая ) имеет одинаковую с волшебной сказкой композицию, но качественно отличающаяся от неё. Сказка данного жанра прочно связана с реальностью, здесь существует лишь один, земной мир, и реалистично передаются особенности быта, а главный персонаж - трикстер , обычный человек из народной среды, борющийся за справедливость со власть предержащими и добивающийся своего с помощью смекалки, ловкости и хитрости.

Анекдотическая сказка

Анекдотическая сказка , выделяемая Афанасьевым А. Н., отличается от анекдота тем, что сказка является развёрнутым повествованием анекдота.

Небылица

Небылицы - это сказки, построенные на бессмыслице. Они небольшие по объёму и часто имеют вид ритмизованной прозы. Небылицы представляют собой особый жанр фольклора, который встречается у всех народов как самостоятельное произведение или как часть сказки, скоморошины , былички, былины.

Собирание сказок

В Европе первым собирателем сказочного фольклора стал французский поэт и литературный критик Шарль Перро (1628-1703), в 1697 году издавший сборник «Сказки матушки Гусыни ». В 1704-1717 годах в Париже вышло сокращённое издание арабских сказок «Тысячи и одной ночи» , подготовленное Антуаном Галланом для короля Людовика XIV . Однако начало систематическому собиранию сказочного фольклора положили представители немецкой мифологической школы в фольклористике, прежде всего члены кружка гейдельбергских романтиков братья Гримм . Именно после того, как они издали в 1812-1814 годах сборник «Домашние и семейные немецкие сказки», разошедшийся крупным тиражом, интерес к родному фольклору проявили писатели и учёные других стран Европы. Однако у братьев Гримм были предшественники в самой Германии. Например, ещё в 1782-1786 годах немецкий писатель Иоганн Карл Август Музеус (умер в 1787 году) составил пятитомный сборник «Народные сказки немцев», но опубликован он был только в 1811 году его другом поэтом

В семнадцатом столетии. За четыре века значение термина менялось, и он обозначает литературное произведение эпического характера. Сюжет этого произведения ориентирован на вымысел. В нем могут присутствовать элементы реальной жизни, иногда их даже много, но с героями случаются события, которых в реальности быть не может. Принято различать фольклорные и литературные сказки.

Чем литературная сказка отличается от фольклорной?

Самое основное отличие – пути распространения. Конечно, сейчас и читатели находят чаще всего в . Но, прежде чем оказаться на бумаге, фольклорная сказка проходит большой путь. Ее пересказывают из уст в уста, иногда это длится много столетий. Затем находится собиратель фольклора, который ее записывает и обрабатывает.

У литературной сказки – совсем другая судьба. Она, конечно, может быть связана с каким-то фольклорным сюжетом, но писатель ее сочиняет и записывает, и доходит она до читателей сразу в виде книги. Фольклорная сказка возникла раньше литературной. Одной из ее функций было воспитание подрастающего поколения, поэтому в фольклорной сказке, как правило, ярко выражен дидактический элемент. Это характерно и для литературной сказки. Выражение «Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок» довольно точно определяет одно из основных назначений этого жанра.

Жанры литературной сказки

Как и любое авторское произведение, литературная сказка может иметь одну из трех основных конструкций. Различают прозаическую, поэтическую и драматическую конструкции. Ярким представителем прозаической литературной сказки был, например, Г.-Х. Андерсен. В этом жанре также работали и В.Ф. Одоевский, и А. Линдгрен, а также многие другие прекрасные авторы детских и взрослых книг.

Прекрасные образцы поэтических сказок оставил А.С. Пушкин. Пример драматической сказки – «Двенадцать месяцев» С.Я. Маршака. При этом авторы литературных сказок вовсе не всегда берут за основу фольклорные сюжеты. Например, у Астрид Линдгрен или Туве Янссон сюжеты оригинальны и аналогов в народном творчестве не имеют, в то время как «Сказки Матушки-гусыни» Шарля Перро основаны именно на народных сюжетах.

Сюжеты авторских сказок можно разделить на три группы: эпические, лирические и драматические. Известны случаи, когда автор, написав литературную сказку, на этом не останавливается, развивает свой замысел и создает авторизованный эпос.

1) Сказка фольклорная - эпический жанр письменного и устного народного творчества: прозаический устный рассказ о вымышленных событиях в фольклоре разных народов . Вид повествовательного, в основном прозаического фольклора (сказочная проза ), включающий в себя разножанровые произведения , тексты которых опираются на вымысел. Сказочный фольклор противостоит «достоверному» фольклорному повествованию (несказочная проза ) (см. миф , былина , историческая песня , духовные стихи , легенда , демонологические рассказы, сказ , предание , быличка).

2) Сказка литературная - эпический жанр: ориентированное на вымысел произведение, тесно связанное с народной сказкой, но, в отличие от нее, принадлежащее конкретному автору, не бытовавшее до публикации в устной форме и не имевшее вариантов . Литературная сказка либо подражает фольклорной (литературная сказка, написанная в народнопоэтическом стиле ), либо создаёт дидактическое произведение (см. дидактическая литература) на основе нефольклорных сюжетов. Фольклорная сказка исторически предшествует литературной.

В основе сюжета волшебной сказки находится повествование о преодолении потери или недостачи, при помощи чудесных средств, или волшебных помощников. В экспозиции сказки присутствуют стабильно 2 поколения - старшее (царь с царицей и т. д.) и младшее - Иван с братьями или сёстрами. Также в экспозиции присутствует отлучка старшего поколения. Усиленная форма отлучки - смерть родителей. Завязка сказки состоит в том, что главный герой или героиня обнаруживают потерю или недостачу или же здесь присутствую мотивы запрета, нарушения запрета и последующая беда. Здесь начало противодействия, то есть отправка героя из дома.

Развитие сюжета - это поиск потерянного или недостающего.

Кульминация волшебной сказки состоит в том, что главный герой, или героиня сражаются с противоборствующей силой и всегда побеждают её (эквивалент сражения - разгадывание трудных задач, которые всегда разгадываются).

Развязка - это преодоление потери, или недостачи. Обычно герой (героиня) в конце «воцаряется» - то есть приобретает более высокий социальный статус, чем у него был в начале.

Википедия

(Словарь литературоведческих терминов) Сказка – это древнейший жанр устного народно-поэтического творчества, эпическое, преимущественно прозаическое, произведение волшебного, авантюрного или бытового характера. Как и все народное искусство, сказка глубоко национальна, но в то же время большинство сказочных сюжетов встречается у многих народов мира. Если подобрать к слову сказка однокоренные слова, то в результате возникнет ряд слов, в определенной степени раскрывающий его смысл: сказка – рассказывать – сказывать. По сути сказка – то, что рассказывается, устный рассказ о чем-либо интересном как для исполнителя, так и для слушателя, несмотря на то, что она всегда ориентирована на вымысел, будь то нравоучительные рассказы о животных, волшебные сказки, авантюрные повести, сатирические анекдоты. Незнание сказок, как один из существенных недостатков воспитания, расценивал А.С. Пушкин: Слушаю сказки – и вознаграждаю те недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каждая есть поэма!

Большой Энциклопедический словарь - "СКАЗКА"

СКАЗКА, один из основных жанров фольклора, эпическое, преимущественно прозаическое произведение волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел. Лучшие сборники сказок (арабских - ""Тысяча и одна ночь"", индийских - ""Панчатантра"", немецких - братьев В. и Я. Гримм, русских - А. Н. Афанасьева), наряду с классическими литературными сказками Ш. Перро, Х. К. Андерсена, В. Хауфа, А. С. Пушкина, вошли в сокровищницу мировой культуры.

Современный толковый словарь русского языка Т.Ф.Ефремовой - "СКАЗКА"

сказка [сказка] 1. ж. 1) а) Повествовательное произведение устного народного творчества о вымышленных лицах и событиях. б) Литературное произведение такого характера. 2) перен. Что-л. фантастическое, заманчивое. 3) разг. Неправда, вымысел, небылица, ложь; то, чему никто не поверит. 2. ж. устар. Список лиц, подлежавших обложению подушной податью, составлявшийся при ревизии; ревизская ~. 3. ж. устар. Официальное показание, сообщение, донесени е.

ФЕОДАЛИЗМ, сословно-классовая структура общества, характерная для аграрного по своей природе и ведущего по преимуществу натуральное хозяйство коллектива. В одних случаях – в античном мире – приходит на смену рабовладельческому строю, в других (в частности, на Руси) – связан с рождением классово-стратифицированного общества как такового.

Феодализмом называют также эпоху, когда система, при которой основными классами являлись землевладельцы и зависимое от них крестьянство, доминировала, определяла собой социально-экономические, политические, культурные параметры общества. Этимологически феодализм восходит к терминам феод (латинское feodum, во французском варианте фьеф – fief – то же самое, что лен – Lehen в германской практике, т.е. наследственное земельное держание, полученное вассалом от сеньора на условии несения военной или иной службы), феодал (носитель прав и обязанностей, связанных с занимаемым им местом в военно-ленной системе). Считается, что в Европе генезис и развитие феодальных отношений заняли примерно тысячелетие – с 5 в. (условный рубеж – падение Западной Римской империи в 476) до начала 16 в. Однако системообразующие признаки феодализма, характер происходившей в его недрах социальной эволюции истолковываются в научной традиции неоднозначно.

Феодализм как научный термин входит в употребление в раннее Новое время. С самого начала не было единства в его употреблении. Ш.Монтескье и ряд других авторов ориентировались на такие признаки явления, как иерархическая структура полноправной части общества, проистекающее отсюда разделение властных полномочий и прав на земельные владения между сеньором и его вассалами (среди которых в свою очередь могло складываться собственное соподчинение, и при этом местами действовал принцип: «вассал моего вассала – не мой вассал»). Но нередко слово употреблялось в широком значении: феодальными называли любые социально-политические институты, основанные на дворянских привилегиях и дискриминации «третьего сословия».

Наука эпохи Просвещения относилась к феодализму по преимуществу презрительно, отождествляя его с господством насилия, суеверий и невежества. Напротив, романтическая историография склонна была идеализировать феодальные порядки и нравы. Если при изучении феодального строя правоведы и историки долгое время концентрировали внимание на характере социальных связей в верхних слоях общества, на личностных и поземельных отношениях внутри дворянского сословия, то на протяжении 19–20 вв. центр тяжести смещается в сторону анализа взаимоотношений между классами.

Проблема феодализма породила огромную литературу. Она вызывала интерес у историков, социологов, культурологов, философов, публицистов. Самый крупный вклад в ее разработку внесла французская историография, прежде всего Фюстель де Куланж и Марк Блок.

При углубленном изучении феодальных институтов и стоящих за ними социокультурных процессов ученые, как правило, предпочитают воздерживаться от строгих, исчерпывающих дефиниций. Можно счесть это недостатком. Но дело, очевидно, не столько в просчетах отдельных историков, сколько в чрезвычайной сложности, многоликости объекта исследований, затрудняющей сведение его характеристики к нескольким основным параметрам.

Дальше других в формулировке четких, однозначных определений феодализма пошла марксистская историческая мысль, одновременно наполнив старый термин новым содержанием. Под знаком марксизма шло развитие отечественной науки на протяжении почти всего 20 в. Немало последователей марксистской методологии нашлось и в других странах.

Развивая всемирно-историческую концепцию Гегеля и вместе с тем рассматривая весь исторический процесс под углом зрения борьбы классов, марксизм включил феодальный способ производства в свою стадиально-типологическую схему социальной эволюции человечества (первобытно-общинный строй – рабовладение – феодализм – капитализм – коммунизм). Основой феодальной общественно-экономической формации была признана собственность феодалов на средства производства, в первую очередь на землю, и неполная собственность на работника производства, крестьянина. Вместе с тем констатировалось наличие, наряду с феодальной собственностью, частной собственности феодально-зависимого крестьянина на свои орудия труда и личное хозяйство, – равно как и сосуществование в рамках феодальной формации нескольких социально-экономических укладов.

Разработка вопроса о формах земельной ренты и других аспектах феодального способа производства заняли особо важное место в той модификации учения К.Маркса , которая получила название марксизма-ленинизма. Сформировавшись в условиях России, где добуржуазные социально-политические институты не только было особенно живучи, но и обладали значительным своеобразием, ленинская доктрина отнесла многовековую историю русского народа, начиная со времен Киевской Руси и вплоть до отмены крепостного права, к периоду феодализма. Обретя в Советском Союзе статус монополиста и резко ограничив дискуссионное поле в науке, марксизм-ленинизм и в том, что касалось сущности феодальных отношений, безоговорочно отсекал любые отклонения от буквы Краткого курса или иных директивных указаний.

Если основоположники исторического материализма, создавая свою модель всемирно-исторического процесса, при решении вопроса о месте в ней феодального общества проявляли известные колебания (наиболее зримо это выразилось в гипотезе Маркса относительно т.н. азиатского способа производства), то В.И.Ленин и его последователи, активно используя феодальную тематику в пропагандистских целях, придали формационной модели полную определенность и законченность. На возникавшие при этом накладки они мало обращали внимания.

В результате крепостничество, интуитивно или осознанно понимаемое на российский манер, было включено в общепринятую в СССР дефиницию феодализма. Не только непрофессионалы, но и часть специалистов считали знакомые со школьных лет по произведениям Н.В.Гоголя и М.Е.Салтыкова-Щедрина крепостнические порядки эталоном феодального общества, не зная либо игнорируя тот факт, что при феодализме основная масса сельского люда в странах Западной Европы оставалась лично свободной. Идеологическая обстановка в России способствовала внедрению в советскую историческую науку вульгаризированных либо просто неверных положений – например, провозглашенного в 1933 И.В.Сталиным в речи на Первом всесоюзном съезде колхозников-ударников и ставшего на годы непререкаемым тезиса о «революции рабов» и «революции крепостных», якобы – соответственно – открывавшей и замыкавшей период феодализма.

Понимание феодализма как социально-экономической формации, непременно завершающейся революционной ломкой старого порядка, заставило советских ученых существенно раздвинуть хронологические границы объекта. В масштабах всей Европы в качестве верхнего формационного рубежа ими была избрана Великая французская революция . Идея была вовсе не нова. Тезис, что 18 век был временем совершенного Французской революцией «свержения гнета феодального», неоднократно повторялся историками, например, Н.Я.Данилевским , основоположником теории культурно-исторических типов. Однако в контексте жестко-монистического, догматизированного марксистско-ленинского учения, периодизационный сдвиг приобретал новое значение. Вдобавок, поскольку при этом сохранилось отождествление эпохи феодализма со Средними веками, понадобилось переименование: период 17–18 вв., прежде называемый ранним Новым временем , в советской литературе стал периодом позднего феодализма , или иначе говоря, периодом позднего Средневековья .

По-своему не лишенное логики изменение номенклатуры создало новые сложности. В рамках весьма протяженной во времени и, тем не менее как будто бы сохранявшей свою идентичность единой формации, практически ставились на одну доску качественно разнородные социальные процессы и явления – начиная с классообразования у выходящих из стадии варварства германских или славянских племен и кончая становлением и кризисом абсолютной монархии, которую марксисты рассматривали как государственно-политическую надстройку, обязанную своим возникновением достигнутому к тому времени некоему равновесию сил между дворянством и буржуазией. Сверх того, в результате такой «пролонгации» Средневековья еще больше затруднялось взаимопонимание между историками старой и новой, марксистско-ленинской, школы. Наконец, новая периодизация вступала в противоречие с устоявшейся традицией – казалось непривычным записывать Монтескье или Вольтера в разряд средневековых авторов.

После войны советским историкам все же позволили немного опустить верхнюю границу Средних веков. Марксистско-ленинское мышление требовало, чтобы рубеж между феодальной и капиталистической формациями непременно обозначался политическим переворотом, революцией, и оттого концом Средних веков надолго была объявлена Английская буржуазная революция середины 17 в. Потом неоднократно будет ставиться вопрос о том, что поскольку в передовых странах Западной Европы 17 в. трансформация феодального общества в буржуазное зашла уже достаточно далеко, то правильнее было бы за формационную грань принять Нидерландскую буржуазную революцию или немецкую Реформацию (при этом ссылались на Фридриха Энгельса, писавшего о Реформации как о неудачной буржуазной революции).

Конкретно-исторические и концептуальные недоработки, обостряемые свойственным советской системе догматическим подходом к предмету, не помешали тому, что отечественная историография 20 в. внесла огромный вклад в изучение Средневековья. Трудами Б.Д.Грекова, Е.А.Косминского, А.И.Неусыхина, А.Д.Люблинской, Л.В.Черепнина, М.А.Барга, Ю.М.Бессмертного, А.Я.Гуревича, многих других исследователей продвинулось вперед выяснение отдельных явлений и событий истории средневекового мира, прогрессировало теоретическое осмысление проблематики феодализма.

Когда советская идеологическая цензура ушла в прошлое, отечественные историки вернулись к традиционному пониманию Средневековья. Привести употребление терминов в соответствие с общепринятой в мире практикой было не так уж трудно. Гораздо больше сложностей по-прежнему вызывала и вызывает содержательная сторона проблемы. Понадобился пересмотр ряда подходов к ней, уточнение хронологических и территориальных пределов феодальной общественной системы (как стали выражаться многие историки, демонстративно отказавшись от слишком тесно связанного с марксистско-ленинскими догмами понятия социально-экономическая формация ).

Продолжились споры о месте внеэкономического принуждения. Оно в той или иной мере присутствует на всех стадиях развития общества, но, как считает ряд исследователей, есть основания полагать, что при феодализме этот фактор оказывался особенно весомым. Действительно, в условиях полного преобладания мелкокрестьянского хозяйства феодал не выступал в роли организатора производства. В лучшем случае он лишь обеспечивал его бесперебойное функционирование тем, что защищал от внешних врагов и от местных нарушителей правопорядка. У феодала фактически не было экономических инструментов для изъятия у крестьянина части прибавочного продукта.

Внимание историков приковывает к себе также механизм взаимодействия различных форм социально-экономической организации социума. С одной стороны, наряду с земельными держаниями феодального образца средневековые источники засвидетельствовали присутствие иных форм – начиная от целиком натурального, замкнутого в себе крестьянского аллодиального владения как наследия догосударственного быта и вплоть до основанного на наемном труде и работающего на рынок хозяйства вполне буржуазного типа.

С другой стороны, очевидно, что феодальные личностные и вещные отношения, их преломление в массовом сознании своей эпохи наблюдаются и за хронологическими пределами того примерно тысячелетнего (с 5 по 15 вв.) интервала, который в науке признан периодом феодализма. Уже давно учеными делались попытки рассмотреть историю античного мира под «феодальным углом зрения». Например, история Спарты с ее илотами давала повод рассматривать социальный строй Лакедемона как крепостничество, находя ему близкие аналоги в средневековой Европе. Известные основания для такого подхода давала и история античного Рима с его колонатом и другими явлениями, наталкивавшими на параллели со Средневековьем. В классической монографии Д.М.Петрушевского Очерки из истории средневекового общества и государства почти половина текста была отведена рассмотрению именно «государства и общества Римской империи». Аналогичным образом признаки отношений феодального типа обнаруживают в индустриальном обществе – не только в новое, но и в новейшее время. Среди множества примеров – отсутствие на протяжении десятилетий паспортов у советских колхозников, их фактическое прикрепление к земле, обязательный минимум выработки трудодней. Не в столь болезненных формах, но реликты Средневековья давали и дают себя знать и в Западной Европе. Знаменитый французский историк Жак Ле Гофф говорил в начале 1990-х: «Мы живем среди последних материальных и интеллектуальных остатков Средневековья».

Массу разногласий и споров вызывает вопрос о том, насколько феодализм универсален. Этот вопрос неизбежно возвращает исследователя к полемике относительно комплекса тех признаков, наличие которых необходимо и достаточно для признания общества феодальным. Правовые памятники Северной Франции (точнее – Парижского региона) либо свод феодального права государств крестоносцев на Ближнем Востоке – «Иерусалимские ассизы», некогда служившие главной опорой историков и юристов, реконструировавших облик средневековой сеньории и выяснявших структуру иерархической лестницы, заведомо уникальны. Принимать рисуемые ими отношения за повсеместную или широко распространенную норму не приходится. Даже в других регионах Франции, за пределами Иль-де-Франс, действовали свои нормативы.

Официальная марксистско-ленинская наука без колебаний давала утвердительный ответ на вопрос, является ли феодализм стадией, через которую проходит все человечество. В отечественной историографии универсалистскую точку зрения уверенно отстаивал, в частности, академик Н.И.Конрад, хотя он сам, как и другие востоковеды, сталкивался с трудноразрешимыми проблемами при рассмотрении феодализма во всемирно-историческом масштабе. Нельзя было не считаться, к примеру, с тем, что в европейском варианте феодального общества (хотя порой трудно провести грань между собственностью полной и разделенной, между собственностью и наследственным держанием) одним из главных показателей служили поземельные отношения, тогда как в тех азиатских регионах, где доминировало ирригационное хозяйство, большое значение имела собственность не на землю, а на воду. Преобладание кочевого скотоводства на обширных просторах Азии еще сильнее затрудняло проведение параллелей между европейской и азиатской сельскохозяйственной практикой прошлых веков. Даже в районах, где земледелие по своему характеру мало чем отличалось от европейского, не везде удавалось обнаружить разделение права собственности между ступенями иерархической лестницы. Нередко, напротив, восточная деспотия демонстрирует концентрацию властных функций на вершине социальной пирамиды. Такие очевидные факты, которые было трудно игнорировать, вынуждали сторонников всемирно-исторической схемы вводить многочисленные поправки на специфику природных условий, на особенности локального менталитета, воздействие религиозных представлений и проч.

Подробный разбор аргументации сторонников и противников универсалистской точки зрения на феодализм с позиций ортодоксального марксизма-ленинизма предпринял еще в 1970-х В.Н.Никифоров. Отстаиваемая им трактовка, и поныне находящая приверженцев не только среди марксистов, – «феодальное общество во всемирной истории было стадией, закономерно следовавшей за рабовладельческой» – разумеется, имеет полное право на существование. По его мнению, на одном из ранних этапов своего развития социум неизбежно проходит стадию, которая характеризуется: 1) ростом эксплуатации, основанной на концентрации земельной собственности в руках немногих; 2) арендой как формой, связанной в ту эпоху с внеэкономическим принуждением; 3) передачей непосредственным производителям земельных наделов и прикреплением их к земле в различных формах. Эта теория не противоречит современному состоянию исторического знания. Но подобное понимание феодализма оказывается крайне обедненным, сводимым к малосодержательной социологической абстракции.

Европейский же феодализм, до сих пор остающийся практически для всех исследователей базовой моделью, обладал целым рядом дополнительных и немаловажных по существу черт, значительная часть которых была обусловлена уникальным в мировой практике синтезом античных и варварских начал. Конечно, в сравнении с буржуазным обществом феодализм, как он реализовался в странах Европы, предстает инертной, трудно поддающейся поступательным переменам структурой. Однако если сопоставлять его с тем, что (согласно тому же, допустим, В.Н.Никифорову) являл собой феодализм на других континентах, то европейский вариант выглядит совсем по-другому. Он не просто более динамичен. Его развитие обнаруживает качества, которые не находят себе аналогов в других регионах. Даже в самые малоподвижные времена – в «темные века» европейской истории – здесь наблюдались глубинные социальные процессы, приводящие не только к появлению торгово-ремесленных центров, но и к завоеванию городом политической автономии и иным переменам, которые в конечном счете вели к признанию обществом прав человеческой личности.

Такой груз коннотаций безусловно мешает сведению под одной общей вывеской «феодализм» достаточно разнородных социальных явлений. Не удивительно, что по этому поводу и в России, и за рубежом постоянно вспыхивают дискуссии. Не считая возможным во имя абстрактной формулы жертвовать эмпирическим богатством, многие из современных исследователей отдают предпочтение цивилизационному подходу перед подходом всемирно-историческим (иначе говоря, формационным). Феодализм при этом понимается как одна из стадий в истории именно европейской цивилизации. Такое истолкование, насколько можно судить, на сегодняшний день представляется наиболее приемлемым.

Галина Лебедева , Владимир Якубский