(настоящее имя и фамилия - Лотарёв Игорь Васильевич)

(1887-1941) русский поэт, эссеист, переводчик

К популярности Игоря Северянина относятся по-разному. Одни говорят, что он был не более чем талантливым рифмоплетом «ресторанно-будуарной тематики», другие, напротив, считают его весьма одаренным поэтом. Бесспорным остается лишь то, что он посвятил всю свою жизнь поэзии и прожил ее, подчиняясь однажды избранному предназначению. Даже в тяжелые предвоенные годы Игорь Северянин отказывался поступить на государственную службу, предпочитая, чтобы его считали только литератором.

Многое в поступках человека, в его отношении к жизненным ценностям объясняется полученным в детстве воспитанием. Мать поэта, Наталья Семеновна Шеншина, принадлежала к старинному дворянскому роду, одна из ветвей которого восходила к историку Н. Карамзину. Отец был военным инженером, а родом происходил из владимирских мещан.

Мальчик получил превосходное домашнее образование, рано приобщился к театру. Но потом его родители расстались, и он жил то с отцом, то с матерью. Одно время учился в Череповецком реальном училище. Неподалеку от города находилась усадьба его дяди по отцу, где Игорь Северянин и проводил каникулы. Когда отец вышел в отставку и получил место коммерческого агента, мальчик отправился с ним на Дальний Восток в Маньчжурию. Он был просто покорен экзотическими красотами и до конца жизни сохранил любовь к морю. Но в душе он все-таки оставался приверженцем северных краев, поэтому вскоре возвратился из Маньчжурии к матери в Гатчину. Даже выбирая себе псевдоним, будущий поэт стремился подчеркнуть связь своего творчества с северной природой. Правда, в печати так и не утвердилось придуманное им написание псевдонима - Игорь Северянин.

В 1904-1905 годах Игорь Северянин на деньги дяди издает несколько небольших поэтических брошюр патриотического содержания. В них вошли стихотворения «Гибель «Рюрика»», «Подвиг «Новика»», «Захват «Решительного»», навеянные событиями русско-японской войны.

Сам поэт начало своей литературной деятельности относил к 1905 году, когда в журнале для солдат «Досуг и дело» было опубликовано его стихотворение «Гибель «Рюрика»». Первый же поэтический сборник Северянина «Зарницы стихов» был опубликован в 1908 году.

Ранние стихотворения молодого литератора написаны под явным влиянием известных в то время поэтов М. Лохвицкой и К. Фофанова. Мирру Лохвицкую он просто боготворил, воспроизводя вслед за ней движения собственной души и мечтая о недостижимом. Константин Фофанов же привлекал его своим умением передавать собственные настроения через пейзажные зарисовки. В то же время оба поэта отдавали дань любовным чувствам.

Начало XX века было временем достаточно нестабильным, ощущалась тяга к скорым переменам и одновременно возникало желание совершать нечто неординарное, экстравагантное. В 1911 году Игорь Северянин возглавил течение эгофутуризма, куда вошли молодые поэты Р. Ивнев, И. Игнатьев, К. Олимпов. Свои чувства поэта-эготиста (вселенского поэта) он отразит в стихотворении «Эпилог» (1912):

Я, гений Игорь-Северянин,

Своей победой упоен:

Я повсеградно оэкранен!

Со временем у Игоря Северянина возникли и свои почитатели. В основном это были гимназистки, слушательницы Бестужевских курсов, студентки-медички, экзальтированные молодые дамы. Для них поэт изобрел особую форму подачи своих стихов: он их не читал, а практически исполнял под музыку. «Мое творчество стало развиваться на двух основных принципах: классическая банальность и мелодическая музыкальность», - писал позже Северянин в своей автобиографии «Образцовые основы».

Его поклонницы с ума сходили от таких, например, строк:

Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж...

Королева играла - в башне замка - Шопена,

И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Очень точное определение стихам Игоря Северянина позже дал критик Г. Адамович, отметив их «резиново-легкую нарядность». Но все же и он вслед за первыми критиками подтвердил оригинальность стиля поэта.

Настоящая известность приходит к Игорю Северянину после публикации сборника «Громокипящий кубок» (1913), который за два года выдержал семь переизданий. Однако популярность поэта носила скорее скандальный характер, чему в немалой степени способствовали известные деятели культуры. Так, прочитав одно из ранних стихотворений Северянина «Хабанера II», Л. Толстой назвал его безнравственным. Эти слова тут же опубликовали все газеты, и читатели, естественно, сами захотели познакомиться с творчеством поэта, который удостоился такой категорической оценки. Что конкретно имел в виду Толстой, было уже неважно; главное, что «стена молчания» критики вокруг Игоря Северянина раз и навсегда рухнула.

Однако его поддержал В. Брюсов, который в то время был уже ведущим критиком и мэтром поэзии. Он отметил, что Северянин попытался обновить поэтический язык, введя в него арго, неологизмы и необычайно смелые метафоры. Хотя, по мнению Брюсова, это у него не всегда получалось, но он надеялся, что «со временем его мутный плеск может обратиться в ясный и сильный поток». Между ними завязалась переписка, и Брюсов одним из первых приветствовал Игорю Северянина как главу новой поэтической школы.

Третьим ценителем его поэзии оказался Ф.Сологуб. Хотя он и раскритиковал программу эгофутуризма, вскоре после встречи они впервые вместе читали на вечере свои произведения и даже устраивали совместные гастроли. Между двумя поэтами возникли дружеские отношения, и впоследствии именно Северянин уговаривал Сологуба уехать из страны, как бы предвидя его будущую личную трагедию.

Силу лирического дарования Игоря Северянина отмечали также А. Блок, Н. Гумилев, М. Горький. Как и многие другие поэты того времени, Северянин постоянно занимался словообразованием. Он создал целый ряд неологизмов - «взозить», «бездарь», «окалошить», «плутоглазка», «ленноструйный»; увлекался созданием слов с приставкой «без» - безрезье, безнадежье, безвопросен; образовывал глаголы от существительных - крылеть, грозоветь, ветрить, нюнить. Любопытны и его метафоры: «грезы кларета», «лилии ликеров», «шампанский полонез». Нельзя обойти вниманием и его «мороженое из сирени» или «ананасы в шампанском»...

Шаг за шагом Игорь Северянин создавал свой образ выдающегося поэта, который пользовался невероятным успехом у женщин и любовью публики. Он даже не называл своих возлюбленных их именами, а каждой придумывал свое, поэтическое.

Свои стихи Игорь Северянин всегда пронумеровывал, именуя даже маленькие книжечки «томами». Однако всему на свете приходит конец, и слава стала постепенно покидать его. Со временем от него ушли друзья-футуристы, и он примкнул к кубофутуристам. Издательства тоже постепенно потеряли интерес к его стихам, и поэту приходилось печатать их на собственные деньги.

Однако Северянин не собирался сдаваться, и 1918 год стал годом его триумфа. Он берет верх в творческом соперничестве с Маяковским и становится королем поэтов. Но в это время живой русский классик уже вынужден жить в эмиграции, в Эстонии.

Последующие годы жизни поэта были небогаты событиями. Он даже продолжал печататься, иногда его приглашали выступать с чтением своих произведений. Но теперь ему большей частью просто приходилось бороться за выживание. Игорь Северянин никогда не служил, поэтому основным источником дохода была его литературная деятельность. В эмиграции он опубликовал тринадцать книг, практически столько же, сколько до этого издал в России.

Литературных заработков, конечно, не хватало, и Игорь Северянин кормился рыбной ловлей или тем, что собирал в лесу. Поэт обосновался в селении Тойла, где обрел и семейное счастье, женившись на эстонке Ф. Круут. Ради их общего благополучия он принимает эстонское гражданство. В 1922 году у Северянина родился сын, которого счастливый отец назвал...Вакхом, в честь античного бога. Но ведь и свою жену поэт воспевал как Ариадну Изумрудную.

Эстонский период творчества Северянина несколько иной: поэт больше внимания уделяет пейзажной лирике, иногда даже откликается на события современности, хотя в его поэзии не стоит искать откровенно политические стихи. Вершиной лирики Игоря Северянина этого времени становится сборник «Классические розы» (1931), а главной темой его поэзии - великая и духовно богатая Россия. До конца своих дней поэт не терял надежды на возвращение сюда.

В поздних стихах Северянина сохраняется присущая его творчеству непосредственность, но в то же время они становятся более традиционными по форме и манере изложения.

С помощью жены Северянин, не владея письменным эстонским языком, осуществляет беспрецедентное издание - составляет антологию собственных переводов «Поэты Эстонии» (1928), за что получает денежную субсидию от министерства просвещения Эстонии. Они вместе также переводят несколько прозаических произведений - книги М. Ундер «Процветенье» и А. Ранкит «В оконном переплете».

Однако через двадцать лет наступил конец счастливой семейной жизни Северянина. Он увлекся другой женщиной, В.Коренди, и расстался со своей женой. Их творческий союз тоже распался. Теперь единственным источником существования для поэта становятся субсидии из фонда «Культурный капитал», которые выделяет ему эстонское правительство.

После вхождения Эстонии в состав СССР, Игорь Северянин всей душой стремится вернуться на родину. В это время он практически ничего не печатает и даже не записывает свои стихи, не видя в том смысла. Однако вскоре началась Вторая мировая война, и его отъезд отодвинулся на неопределенное время. К тому же жизненные сложности усугубили болезненное состояние поэта. В декабре 1941 года Северянин скончался в Таллине от сердечного приступа.

Популярность Игоря Северянина легко объяснима. Он всегда обращался непосредственно к своему слушателю, не отделяя себя от него никакой дистанцией.

С вое первое стихотворение Игорь Северянин написал в восьмилетнем возрасте. В начале ХХ века он стал первым эстрадным поэтом, выступал со своими «поэзоконцертами» в разных городах России. В 1918 году на поэтическом вечере в петербургском Политехническом музее Северянина объявили «Королем поэтов» - он обошел всех участников, включая Владимира Маяковского .

«Я, гений Игорь-Северянин»

Игорь Северянин (урожденный Игорь Лотарев) родился в Петербурге. Уже в восьмилетнем возрасте он написал свое первое стихотворение - «Звезда и дева».

Между его родителями - военным инженером Василием Лотаревым и Натальей Лотаревой, происходившей из богатого дворянского рода Шеншиных, были сложные отношения. В 1896 году они разошлись. В этом же году отец будущего поэта ушел в отставку и вместе с сыном переехал в усадьбу Сойволе близ Череповца. Там Игорь закончил четыре класса реального училища, а весной 1903 года они с отцом уехали на Дальний Восток. Поездка через всю Россию вдохновила 16-летнего юношу, и он вновь стал писать стихи. Сначала любовную лирику, а с приближением Русско-японской войны - патриотические тексты.

В конце 1903 года Игорь Северянин переехал в Петербург к матери, разорвав отношения с отцом. Его Северянин больше не увидел: через год отец умер от туберкулеза.

Вадим Баян, Борис Богомолов, Анна Чеботаревская, Федор Сологуб, Игорь Северянин. 1913. Фотография: fsologub.ru

Игорь Северянин. 1933. Фотография: stihi-rus.ru

Алексис Раннит и Игорь Северянин. 1930-е. Фотография: pereprava.org

В 1905 году в солдатском журнале «Досуг и дело» появилось стихотворение Северянина «Гибель Рюрика» с подписью «Игорь Лотарев». На деньги дяди он начал выпускать тоненькие брошюры стихотворений и отправлял их в редакции, чтобы получить отзывы. Поэт вспоминал: «Одна из этих книжонок попалась как-то на глаза Н. Лухмановой, бывшей в то время на театре военных действий с Японией. 200 экземпляров «Подвига «Новика» я послал для чтения раненым солдатам. Но отзывов не было...» Всего поэт издал 35 брошюр, которые позже решил объединить в «Полное собрание поэз».

Вскоре Северянин познакомился со своим главным поэтическим учителем - Константином Фофановым, который позже представил его редакторам и писателям. День первой встречи с Фофановым был для Северянина праздником, который он ежегодно отмечал.

Тогда же поэт взял себе псевдоним - Игорь-Северянин. Поэт задумал именно такое написание - через дефис, однако в печати оно не закрепилось.

Примерно в это же время стали появляться первые заметки по поводу поэтических брошюр: «Было их немного, и критика в них стала меня слегка поругивать» . Обругал поэта и Лев Толстой . В 1909 году писатель Иван Наживин привез в Ясную Поляну брошюру «Интуитивные краски» и зачитал некоторые стихотворения графу. «Чем занимаются!.. Это литература! Вокруг - виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них - упругость пробки!» - сказал тогда Толстой. Негативный отзыв почтенного литератора вызвал волну интереса к творчеству Северянина: на каждую его брошюру в прессе появлялись комментарии (далеко не всегда положительные), поэта приглашали на благотворительные вечера, а журналы стали печатать его стихи. Игорь Северянин вошел в моду.

Я, гений Игорь-Северянин,
Своей победой упоён:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утверждён!

Игорь Северянин, отрывок из стихотворения

«Ассоциация эгофутуризма» и поэзоконцерты

В 1910 году главное литературное течение начала XX века - символизм - стало переживать кризис: обнаружились внутренние противоречия и разные взгляды символистов на задачи искусства. Игорь Северянин выступил с идеей создания нового направления - эгофутуризма. В «Ассоциацию эгофутуризма» вошли поэты: Константин Олимпов и Иван Игнатьев, Вадим Баян и Георгий Иванов. В интервью одной белградской газете Игорь Северянин рассказал о создании нового направления и подчеркнул, что его «главной целью было утверждение своего «я» и будущего. А главной доктриной была «Душа-истина»» . Кружок эгофутуристов существовал недолго: уже через год после его образования поэты разошлись, а Игорь Северянин написал «Эпилог эгофутуризма».

Еще более громкая известность пришла к Северянину после того, как в 1913 году вышел его первый том стихов «Громокипящий кубок», в издании которого поэту помогал писатель Федор Сологуб. В этом же году Северянин вместе с Федором Сологубом и Анастасией Чеботаревской совершил свое первое турне по России. В эти годы слава поэта граничила с идолопоклонничеством: поэзоконцерты, как называл их сам поэт, буквально ломились от публики, завороженной своеобразной музыкальной манерой чтения. Игорь Северянин выступал в длинном черном сюртуке. Меря сцену большими шагами, он читал поэзы нараспев, не смотря в зрительный зал. Поэт Абрам Арго в книге «Своими глазами: книга воспоминаний» писал о выступлениях Северянина:

«Большими аршинными шагами в длинном черном сюртуке выходил на эстраду высокий человек с лошадино-продолговатым лицом; заложив руки за спину, ножницами расставив ноги и крепко-накрепко упирая их в землю, он смотрел перед собою, никого не видя и не желая видеть, и приступал к скандированию своих распевно-цезурованных строф. Публики он не замечал, не уделял ей никакого внимания, и именно этот стиль исполнения приводил публику в восторг».

В разгар Первой мировой войны Игорь Северянин стал выпускать сборники один за другим: «Ананасы в шампанском», «Наши дни», «Поэзоантракт». Однако они уже не вызывали такого восторга, как «Громокипящий кубок». Критика ругала поэта за то, что он эпатировал публику, использовал множество иностранных и выдуманных слов. Поэт Валерий Брюсов отозвался о нем в статье 1915 года: «Как только Игорь Северянин берется за тему, требующую преимущественно мысли… бессилие его обнаруживается явно. Игорю Северянину недостает вкуса, недостает знаний» .

Король поэтов Игорь Северянин

В январе 1918 года поэт перебрался из Петрограда с тяжело больной матерью, гражданской женой Еленой Семеновой и дочерью Валерией в небольшой поселок Тойла в Эстляндии (сегодня - Эстония). Спустя некоторое время он ненадолго съездил в Москву. 27 февраля в Большой аудитории Политехнического музея организовали поэтический вечер. Афиши висели по всему городу: «Поэты! Учредительный трибунал созывает всех вас состязаться на звание короля поэзии. Звание короля будет присуждено публикой всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием. Всех поэтов, желающих принять участие на великом, грандиозном празднике поэтов, просят записываться в кассе Политехнического музея до 25 февраля» .

Аудитория была переполнена: Владимиру Маяковскому, который в этот вечер читал «Революцию», едва хватало места, чтобы взмахнуть руками. Игорь Северянин явился под конец - в неизменном черном сюртуке, в своей привычной манере он нараспев прочел стихи из известного сборника «Громокипящий кубок» и победил. Публика наградила его титулом «Король поэтов». Маяковский стал вторым, Василий Каменский - третьим. В марте вышел в свет альманах «Поэзоконцерты», на обложке которого было указано: «Король поэтов Игорь Северянин».

Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я избран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре.

Игорь Северянин, отрывок из стихотворения «Рескрипт короля»

Вскоре после этого Игорь Северянин окончательно перебрался в Эстонию. В 1919 году прошел его первый эстонский поэзоконцерт в Ревеле (сегодня Таллин) в Русском театре. Когда Эстония в 1920 году объявила свою независимость, поэт оказался в статусе вынужденного эмигранта. Однако в СССР он не вернулся. В эмиграции Северянин переводил на эстонский язык стихи, сотрудничал с рижскими, тартускими, берлинскими и русскими газетами. За все время эмиграции Игорь Северянин дал около 40 поэтических концертов, выпустил 17 книг, среди которых: «Классические розы», «Роман в строфах» «Рояль Леандра», «Запевка», «Не более, чем сон».

Игорь-Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) родился 4 (16) мая 1887 г. в Петербурге. Отец его, Василий Петрович, - военный инженер (выходец из "владимирских мещан"), дослужившийся до штабс-капитана, умер в 1904 г. сорока четырех лет. Мать происходила из известного дворянского рода Шеншиных, к коим принадлежал и А.А. Фет (1820-1892), нити родства связывали ее также со знаменитым историком Н.М. Карамзиным (1766-1826) . Небезынтересно, кстати, что по материнской линии Игорь Северянин находился в родственных отношениях с А.М. Коллонтай (1872-1952).В 1896 г. родители развелись, и будущий поэт уехал с отцом, вышедшим к тому времени в отставку, в Череповец ; незадолго до смерти отца побывал с ним на Дальнем Востоке и в 1904 г. поселился у матери в Гатчине. Учился он всего ничего, закончил четыре класса Череповецкого реального училища. Стихи начал писать в 8 лет. Одно из первых ярких впечатлений - влюбленность в Женечку Гуцан (Злату) , которая и вдохновляла будущего поэта. Впервые опубликовался во втором (февральском) номере журнала "Досуг и дело" за 1905 год: там под фамилией Игорь Лотарев было помещено стихотворение "Гибель Рюрика". Литературе сразу же отдался самозабвенно, издавал за свой счет тоненькие брошюры стихов (от 2 до 16 стихотворений) и рассылал их по редакциям "для отзыва". Всего издал их с 1904 по 1912 г. аж 35. Стихи особого отклика не имели.

20 ноября 1907 года (Этот день Северянин потом ежегодно праздновал) он познакомился со своим главным поэтическим учителем - Константином Фофановым (1862-1911), который первым из поэтов оценил его талант. В 1908 году стали появляться первые заметки о брошюрках, издаваемых в основном самим Северяниным.

В 1909 г. некий журналист Иван Наживин привез одну из брошюр ("Интуитивные краски") в Ясную Поляну и прочитал стихи из нее Льву Толстому. Сиятельного графа и убежденного реалиста резко возмутило одно из "явно иронических" стихотворений этой брошюры - "Хабанера II" , начинавшееся так: "Вонзите штопор в упругость пробки, - И взоры женщин не будут робки!..", после чего, говоря словами самого поэта, всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала его сразу известным на всю страну... "С легкой руки Толстого, хвалившего жалкого Ратгауза в эпоху Фофанова, меня стали бранить все, кому было не лень. Журналы стали печатать охотно мои стихи, устроители благотворительных вечеров усиленно приглашали принять в них, - в вечерах, а может быть, и в благотворителях, - участие", - вспоминал позднее поэт.

Как бы то ни было, Северянин вошел в моду. В 1911 г. Валерий Брюсов (1873-1924), тогдашний поэтический мэтр, написал ему дружеское письмо, одобрив брошюру "Электрические стихи". Другой мэтр символизма, Федор Сологуб (Федор Кузьмич Тетерников, 1863-1927), принял активное участие в составлении первого большого сборника Игоря Северянина "Громокипящий кубок" (1913), сопроводив его восторженным предисловием и посвятив Игорю Северянину в 1912 г. триолет, начинавшийся строкой "Восходит новая звезда". Затем Федор Сологуб пригласил поэта в турне по России, начав совместные выступления в Минске и завершив их в Кутаиси.

Успех нарастал. Игорь Северянин основал собственное литературное направление - эгофутуризм (еще в 1911 г. "Пролог эгофутуризма"), в группу его приверженцев входили Константин Олимпов (сын К.М. Фофанова, 1889-1940), Иван Игнатьев (Иван Васильевич Казанский, 1892-1914), Вадим Баян (Владимир Иванович Сидоров, 1880-1966), Василиск Гнедов (1890-1978) и Георгий Иванов (1894-1958) , вскоре перешедший к акмеистам. Эгофутуристы в 1914 г. провели совместно с кубофутуристами, Д. Бурлюком (1882-1907), В. Маяковским (1893-1930) и Василием Каменским (1884-1961), в Крыму олимпиаду футуризма.

Начавшаяся первая мировая война, пусть и не сразу, сменила общественные интересы, сместила акценты, ярко выраженный гедонистический восторг поэзии Северянина оказался явно не к месту. Сначала поэт даже приветствовал войну , собирался вести поклонников "на Берлин", но быстро понял ужас происходящего и опять углубился в личные переживания, заполняя дальше дневник своей души.

27 февраля 1918 г. на вечере в Политехническом музее в Москве Игорь-Северянин был избран "королем поэтов" . Вторым был признан В. Маяковский, третьим В. Каменский.

Через несколько дней "король" уехал с семьей на отдых в эстонскую приморскую деревню Тойла, а в 1920 г. Эстония отделилась от России. Игорь Северянин оказался в вынужденной эмиграции, но чувствовал себя уютно в маленькой "еловой" Тойле с ее тишиной и покоем, много рыбачил. Довольно быстро он начал вновь выступать в Таллине и других местах.

В Эстонии Северянина удерживает и брак с Фелиcсой Круут. С ней поэт прожил 16 лет и это был единственный законный брак в его жизни. За Фелиссой Игорь-Северянин был как за каменной стеной, она оберегала его от всех житейских проблем, а иногда и спасала. Перед смертью Северянин признавал разрыв с Фелиссой в 1935 году трагической ошибкой.

В 20-е годы он естественно держится вне политики, (называет себя не эмигрантом, а дачником) и вместо политических выступлений против Советской власти он пишет памфлеты против высших эмигрантских кругов. Эмигрантам нужна была другая поэзия и другие поэты. Игорь-Северянин по-прежнему много писал, довольно интенсивно переводил эстонских поэтов: в 1919-1923 гг. выходят 9 новых книг, в том числе"Соловей" . С 1921 года поэт гастролирует и за пределами Эстонии: 1922год - Берлин, 1923 - Финляндия, 1924 - Германия, Латвия, Чехия... В 1922-1925 годах Северянин пишет в довольно редком жанре - автобиографические романы в стихах: "Падучая стремнина", "Роса оранжевого часа" и "Колокола собора чувств"! .

Большую часть времени Северянин проводит в Тойла, за рыбной ловлей. Жизнь его проходит более чем скромно - в повседневной жизни он довольствовался немногим. С 1925 по 1930 год не вышло ни одного сборника стихотворений.

Зато в 1931 году вышел новый (без сомнения выдающийся) сборник стихов "Классические розы" , обобщающий опыт 1922-1930 гг. В 1930-1934 годах состоялось несколько гастролей по Европе, имевшие шумный успех, но издателей для книг найти не удавалось. Небольшой сборник стихов "Адриатика" (1932 г.) Северянин издал за свой счет и сам же пытался распостранять его. Особенно ухудшилось материальное положение к 1936 году, когда к тому же он разорвал отношения с Фелиссой Круут и сошелся с В.Б. Коренди:

Стала жизнь совсем на смерть похожа:
Все тщета, все тусклость, все обман.
Я спускаюсь к лодке, зябко ёжась,
Чтобы кануть вместе с ней в туман...
"(В туманный день)"

А в 1940 поэт признается, что "издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю".
Поэт умер 20 декабря 1941 г. в оккупированном немцами Таллинне и был похоронен там на Александро-Невском кладбище. На памятнике помещены его строки:

Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!

Известно из анкеты, заполненной поэтом в 1916 г., что его любимые поэты были: "в детстве - гр. А.К. Толстой, затем - Мирра Лохвицкая, Фофанов, Бодлер". Кроме того, А.М. Жемчужников (1821-1908) и, конечно, Ф.И. Тютчев (1803-1873), чьей строкой назван первый нашумевший сборник поэта.

Сам Игорь-Северянин писал свой псевдоним через дефис: как второе имя, а не фамилия. Имя Игорь было дано ему по святцам, в честь святого древнерусского князя Игоря Олеговича; приложение "Северянин" делало псевдоним близким к "царственным" именам и означало место особенной любви (как приложение "Сибиряк" в псевдониме Д.Н.Мамин). Но традиция писать "Северянин" как фамилию закрепилась так же, как традиция толковать поэта односторонне по его "экстазным" стихам...

Из анкеты - 1916 г.:

Образование: получил в Череповецком реальном училище.
Лучшее воспоминание: директор кн. Б.А. Тенишев , добрый, веселый, остроумный.
Издал 35 брошюр: (1904 - 1912 гг)
Любимые поэты: в детстве гр. А.К. Толстой, затем Мирра Лохвицкая, Фофанов, Бодлер.
Любимые композиторы: Амбруаз Тома, Пуччини, Чайковский, Римский-Корсаков.
Любимый художник: Врубель.
Очень много читал.

Поздравляю! Вы попали на страницу, где познакомитесь с настоящей поэзией!

PRELUDE II

Мои стихи - туманный сон.
Он оставляет впечатление...
Пусть даже мне неясен он, -
Он пробуждает вдохновение...

О люди, дети мелких смут,
Ваш Бог - действительность угрюмая.
Пусть сна поэта не поймут, -
Его почувствуют, не думая...

СОНЕТ

Пейзаж ее лица, исполненный так живо
Вибрацией весны влюбленных душ и тел,
Я для грядущего запечатлеть хотел:
Она была восторженно красива.

Живой душистый шелк кос лунного отлива
Художник передать бумаге не сумел.
И только взор ее, мерцавший так тоскливо,
С удвоенной тоской, казалось, заблестел.

И странно: сделалось мне больно при портрете,
Как больно не было давно уже, давно.
И мне почудился в унылом кабинете
Печальный взор ее, направленный в окно.

Велик укор его, и ряд тысячелетий
Душе моей в тоске скитаться суждено.

Август 1908

МАЛЕНЬКАЯ ЭЛЕГИЯ

Она на пальчиках привстала
И подарила губы мне.
Я целовал ее устало
В сырой осенней тишине.
И слезы капали беззвучно
В сырой осенней тишине.
Гас скучный день - и было скучно,
Как все, что только не во сне.

В ПАРКЕ ПЛАКАЛА ДЕВОЧКА

Всеволоду Светланову

В парке плакала девочка: "Посмотри-ка ты, папочка,
У хорошенькой ласточки переломлена лапочка -
Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю..."

И отец призадумался, потрясённый минутою,
И простил все грядущие и капризы, и шалости
Милой маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.

СТАНСЫ

Счастье жизни - в искрах алых,
В просветленьях мимолётных,
В грёзах ярких, но бесплотных,
И в твоих глазах усталых.

Горе - в вечности пороков,
В постоянном с ними споре,
В осмеянии пророков
И в исканьях счастья горе.

ТЫ ВЫШЛА В САД...

Ты вышла в сад, и ты идёшь по саду,
И будешь ты до вечера в саду.
Я чувствую жестокую досаду,
Что я с тобой по саду не иду.

О, этот сад! Он за морскою далью...
Он за морскою далью, этот сад...
Твои глаза, налитые печалью,
Ни в чьи глаза - я знаю - не глядят.

Я вижу твой, как мой ты видишь берег,
Но - заколдованы на берегах -
Ты не придёшь кормить моих форелек,
А я понежиться в твоих цветах.

Что море нам! Нас разделяют люди
И не враги, а что страшней - друзья,
Но будет день - с тобой вдвоём мы будем,
Затем, что нам не быть вдвоём нельзя!

КАРЕТКА КУРТИЗАНКИ

Каретка куртизанки, в коричневую лошадь,
По хвойному откосу спускается на пляж.
Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить, -
Блюстителем здоровья назначен юный паж.

Кудрявым музыкантам предложено исполнить
Бравадную мазурку. Маэстро, за пюпитр!
Удастся ль душу дамы восторженно омолнить
Курортному оркестру из мелодичных цитр?

Цилиндры солнцевеют, причёсанные лоско
И дамьи туалеты пригодны для витрин.
Смеётся куртизанка. Ей вторит солнце броско.
Как хорошо в буфете пить "крем-де-мандарин"!

За чем же дело встало? - к буфету, черный кучер!
Гарсон, сымпровизируй блестящий файв-о-клок...
Каретка куртизанки опять все круче, круче,
И паж к ботинкам дамы, как фокстерьер прилёг...

В ПЯТИ ВЕРСТАХ ПО ПОЛОТНУ

Весело, весело сердцу! Звонко, душа, освирелься!
Прогрохотал искромётно и эластично экспресс.
Я загорелся восторгом! Я загляделся на рельсы!
Дама в окне улыбалась, дама смотрела на лес.

Ручкой меня целовала. Поздно! Но как же тут "раньше"?
Эти глаза... вы - фиалки! Эти глаза... вы - огни!
Солнце, закатное солнце! Твой дирижабль оранжев!
Сяду в него - повинуйся - поезд любви обгони!

Кто и куда? - Не ответит. Если и хочет, не может.
И не догнать, и не встретить. Грёза - сердечная моль.
Все, что находит - теряет сердце мое... Боже, боже!
Призрачный промельк экспресса дал мне чаруйную боль.

* * *

Позовите меня, - я прочту вам себя,
Я прочту вам себя, как никто не прочтёт.
Как никто не прочтёт, даже нежно любя,
Даже нежно любя... Но причем здесь почёт!
Вы поймете тогда, как я мал и велик,
Вдохновенье мое вы поймёте тогда...
Кто не слышал меня, тот меня не постиг,
Никогда-никогда, никогда-никогда!

РЕСКРИПТ КОРОЛЯ

Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я избран королём поэтов
На зависть нудной мошкаре.

Меня не любят корифеи -
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.

Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам,
Моим - любовь и песнопенья! -
Недосягаемым стихам.

Я так велик и так уверен
В себе, настолько убеждён,
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.

В душе - порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран королём поэтов -
Да будет подданным светло!

УВЕРТЮРА

Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрёкот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грёзофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!
Январь 1915. Петроград.

ИГОРЬ-СЕВЕРЯНИН

Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нём толпа пустая,
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто.

Фокстрот, кинематограф и лото -
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает кто?

Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлёт в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутя
Над всею первенствующей планетой...
Он - в каждой песне им от сердца спетой,
Иронизирующее дитя.

В ДЕРЕВУШКЕ У МОРЯ

В деревушке у моря, где фокстрота не танцуют,
Где политику гонят из домов своих метлой,
Где целуют не часто, но зато когда целуют,
В поцелуях бывают всей нетронутой душой;

В деревушке у моря, где избушка небольшая
Столько чувства вмещает, где - прекрасному сродни -
В город с тайной опаской и презреньем наезжая
По делам неотложным, проклинаешь эти дни;

В деревушке у моря, где на выписку журнала
Отдают сбереженья грамотные рыбаки
И которая гневно кабаки свои изгнала,
Потому что с природой не соседят кабаки;

В деревушке у моря, утопающей весною
В незабвенной сирени, аромат чей несравним, -
Вот в такой деревушке, над отвесной крутизною,
Я живу, радый морю, гордый выбором своим!

Поэза VILLA MON REPOS **

Мясо наелось мяса, мясо наелось спаржи,
Мясо наелось рыбы и налилось вином.
И, расплатившись с мясом, в полумясном экипаже
Вдруг покатилось к мясу в шляпе с большим пером.

Мясо ласкало мясо, и отдавалось мясу,
И сотворяло мясо по прописям земным.
Мясо болело, гнило и превращалось в массу
Смрадного разложенья, свойственного мясным.

** VILLA MON REPOS - убежище моего покоя (фр.)
1921. Ревель.

НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ СОН

Мне удивительный вчера приснился сон:
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.
И слёзы капали. И вился русый локон.

И больше ничего мой сон не содержал...
Но, потрясённый им, взволнованный глубоко,
Весь день я думаю, встревоженно дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока...

ОТЛИЧНОЙ ОТ ДРУГИХ

Ты совсем не похожа на женщин других:
У тебя в меру длинные платья,
У тебя выразительный, сдержанный стих
И выскальзывание из объятья.

Ты не красишь лица, не сгущаешь бровей
И волос не стрижёшь в жертву моде.
Для тебя есть Смирнов, но и есть соловей,
Кто его заменяет в природе.

Ты способна и в сахаре выискать "соль",
Фразу - в только намёкнутом слове...
Ты в Ахматовой ценишь бессменную боль,
Стилистический шарм в Гумилёве.

Для тебя, для гурманки стиха, острота
Сологубовского триолета,
И, что Блока не поцеловала в уста,
Ты шестое печалишься лето.

А в глазах оздоравливающих твоих -
Ветер с моря и поле ржаное.
Ты совсем не похожа на женщин других,
Потому мне и стала женою.

КАК ХОРОШО...

Как хорошо, что вспыхнут снова эти
Цветы в полях под небом голубым!
Как хорошо, что ты живёшь на свете
И красишь мир присутствием своим!
Как хорошо, что в общем вешнем шуме
Милей всего твой голос голубой,
Что, умирая, я ещё не умер
И перед смертью встретился с тобой!

В ПУТИ

Иду, и с каждым шагом рьяней
Верста к версте - к звену звено.
Кто я? Я - Игорь Северянин,
Чьё имя смело, как вино!

И в горле спазмы упоенья,
И волоса на голове
Приходят в дивное движенье,
Как было некогда в Москве...

Там были церкви златоглавы
И души хрупотней стекла.
Там жизнь моя в расцвете славы,
В расцвете славы жизнь текла.

Вспенённая и золотая!
Он горек, мутный твой отстой.
И, сам себе себя читая,
Версту глотаю за верстой!

КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ

В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,

Моей любви, и славы, и весны!

Прошли лета, и всюду льются слёзы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи были розы
Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут - уже стихают грозы

Игорь Северянин, настоящее имя Игорь Васильевич Лотарёв, (1887-1941) – русский поэт, творчество которого относится к Серебряному веку.

Детские и юные годы

Игорь появился на свет в городе Петербурге 16 мая 1887 года. Семья проживала на улице Гороховой в доме № 66. Его отец – Лотарёв Василий Петрович – капитан железнодорожного полка. Мама – Лотарёва Наталья Степановна – дочь дворянского предводителя из Курской губернии Шеншина Степана Сергеевича. Мать уже была один раз замужем, её первый супруг генерал-лейтенант Домонтович скончался. По материнской линии Игорь имел родственные связи с историком Карамзиным и поэтом Фетом.

Ранние детские годы будущего поэта прошли в Петербурге. Семья его была культурная, мать с отцом любили литературу и музыку, особенно оперную.

В 1896 году родители расстались, отец к тому времени вышел в отставку, и Игорь уехал с ним в Череповец. Там он в большей степени находился в имениях у тётушки Елизаветы Петровны или у дяди Михаила Петровича (это родные брат и сестра отца), потому что сам Василий Петрович Лотарёв уехал на Дальний Восток, ему предложили там работу в качестве коммерческого агента.

В Череповце Игорь отучился 4 класса в реальном училище. А в возрасте 16 лет поехал в Маньчжурию, где в городе Дальнем жил папа. Север оставил глубокий след в душе юноши, он был покорён его красотой и суровостью, вдохновлён на творчество и даже псевдоним свой потом взял – Северянин. Перед тем, как началась русско-японская война, скоропостижно скончался отец, и Игорь вернулся к матери в Петербург.

Творчество

Свои первые стихи Игорь написал, когда ему было 8 лет. В юности его вдохновляла на поэтические произведения Женечка Гуцан, он был безумно в неё влюблён, и поэзия этого периода в основном лирическая. Во время русско-японской войны в его стихах появились военно-патриотические нотки.

Вернувшись в Петербург в 1904 году, Игорь начал регулярно рассылать свои произведения в периодические издания, но всё время ему возвращали их обратно.

Пока в 1905 году всё-таки не напечатали одно стихотворение «Гибель Рюрика». Затем понемногу стали публиковать и другие его стихи. Поначалу он всё время подписывался разными псевдонимами:

• Граф Евграф д’Аксанграф;
• Игла;
• Мимоза.

И лишь потом остановился на псевдониме Северянин.

В 1907 году он получил своё первое признание от поэта Фофанова, в 1911 году появление в мире российской поэзии Игоря Северянина приветствовал Брюсов.

С 1905 по 1912 годы вышло 35 поэтических сборников Игоря, издания в основном были провинциальными.

В 1913 году увидел свет его сборник «Громокипящий кубок», принёсший поэту славу. Игорь стал ездить по стране с поэтическими вечерами, которые пользовались невероятным успехом, ведь он, помимо таланта, обладал ещё непревзойдённым исполнительским даром. Борис Пастернак вспоминал, что в те времена на эстраде в декламации стихов могли соперничать между собою только два поэта – Маяковский и Северянин.

Игорь объездил пол-России – Минск и Кутаис, Вильно и Тифлис, Харьков и Баку, Екатеринослав и Ростов-на-Дону, Одессу, Екатеринодар и Симферополь. Он принял участие в 48 сборных поэтических концертах, 87 ещё дал лично.

«Король поэтов»

В 1912 году Игорь впервые побывал в эстонском посёлке Тойла, ему там очень понравилось, потом он проводил там почти каждое лето. В 1918 году тяжело заболела мама поэта, и он перевёз её в Тойлу. С поэтом уехала его гражданская жена Мария Волнянская (Домбровская).

Но через месяц Игорь был вынужден поехать в Москву на выборы «короля поэтов». В огромной аудитории политехнического института собралось много людей. Маяковский и Северянин читали свои стихи сами, между их поклонниками даже завязалась небольшая потасовка. Некоторые из поэтов не явились, их произведения исполняли артисты. «Королём поэтов» был избран Северянин, он обошёл ближайшего соперника Маяковского голосов на 30-40.

Эмиграция

Победителем среди всех российских поэтов он вернулся в Эстонию к жене и матери. Но вскоре заключили Брестский мир, и маленький прибалтийский посёлок Тойла был оккупирован немцами, Северянин оказался отрезанным от России.

Так началась для него вынужденная эмиграция, он больше никогда уже не смог побывать на родине. Поэт жил в Тойле безвыездно и продолжал писать.

Ему нравилось в этой маленькой деревеньке, тихо и уютно, он очень увлекался рыбалкой. Сам Игорь никогда не считал себя эмигрантом, он говорил о себе: «Я – дачник с 1918 года» . Он действительно был уверен, что Эстония и его проживание в ней, ─ всё это временно: закончатся революции и войны, он сможет спокойно вернуться в Петербург.

Со временем он смирился со своей участью, занялся переводами эстонской поэзии на русский язык и начал активно гастролировать по Европе.

Личная жизнь

Первой безумной любовью Игоря стала его кузина Лиза Лотарёва, она была старше мальчика на 5 лет. Каждое лето они проводили вместе на усадьбе в Череповце, были счастливыми, играли, беседовали, спорили. В возрасте 17 лет Елизавета вышла замуж, а Игорь был настолько травмирован этим событием, что в церкви на церемонии венчания ему даже стало плохо.

Настоящее, уже взрослое чувство, пришло к нему в 18 лет, когда Игорь познакомился с Гуцан Женечкой. Красивая, стройная с золотистыми кудрями девушка свела поэта с ума. Он придумал ей новое имя – Злата ─ и каждый день дарил стихи. Им не суждено было пожениться, но от этих отношений Женечка родила дочь Тамару, которую сам поэт впервые увидел лишь через 16 лет.

Мимолётных романов у Северянина было слишком много, так же, как и гражданских жён. С одной из них, Марией Волнянской, отношения были длительными, она уехала с ним в Эстонию, и первое время семья даже существовала там на её гонорары (Мария исполняла цыганские романсы). В 1921 году их гражданская семья распалась, Игорь официально обвенчался с Фелиссой Крутт, которая ради него поменяла веру с лютеранской на православную. В браке у них родился сын.

Однако даже официальный брак не стал поводом для того, чтобы Северянин перестал заводить любовниц. Жена знала прекрасно, что каждый его гастрольный тур заканчивался очередным бурным романом. Фелисса терпела до 1935 года и в конце концов выгнала Игоря из дома.

Последняя женщина, с которой жил поэт, была школьная учительница Вера Борисовна Коренди. С каждым годом Игорь всё сильнее болел, у него был туберкулёз. Скончался поэт 20 декабря 1941 года, его могила находится в Таллине.