Репринтное нотное издание Mussorgsky, Modest In the Village. Жанры: Pieces; For piano; Scores featuring the piano; For 1 player. Мы создали специально для Вас, используя собственные запатентованные технологии производства репринтных книг и печати по требованию. Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии.

Другие книги схожей тематики:

А.В. Носков.
Искусствовед, краевед.

О.В. Набокина.
Департамент по охране и использования памятников
истории и культуры Ленобласти.

М.П. МУСОРГСКИЙ В МИНКИНО. Новое к биографии композитора

Памятные места привлекают внимание своей причастностью к биографии какой-либо выдающейся личности или знаменательному историческому факту. В данной статье сделана попытка методического подхода за счет изучения истории памятного места, уточнить и до-полнить имеющиеся знания о связанных с ним лицах и событиях. В качестве примера мы взяли поселок Каменка, находящийся в Лужском районе Ленинградской области на левом берегу р. Оредеж в 30 км северо-восточнее г. Луги.
Здесь находилась мыза Минкино, связанная с именем Модеста Петровича Мусоргского (1839-1881) – гениального русского композитора, оказавшего значительное влияние на оте-чественную и европейскую музыкальную культуру.
В Минкино были сочинены романс «Светик Савишна», ставшая предтечей знаменитой арии юродивого из оперы «Борис Годунов» и произведение «Иванова ночь на Лысой горе», отзываясь о которой, современники говорили о Мусоргском, как о «Шекспире в музыке». Оба произведения Мусоргский считал программными для своего творчества, характеризуя каждое из них, как «вылившееся на родных полях и вскормленное русским хлебом».1
Тем не менее, в истории поселка многое связанное с мызой Минкино остается далеко неясным. Положение еще больше осложнилось после выхода в свет в целом замечательного краеведческого труда – книги Н.В. Мурашовой и Л.П. Мыслиной, по исследованию истори-ческих усадеб Лужского района,2 где содержится очерк, посвященный Минкино-Каменке.
Исходя из интересов краеведения и учитывая всю значимость имени М.П. Мусоргского для русской культуры, мы приводим результаты собственного изучения истории поселка, при необходимости цитируя и ссылаясь на источники.
До вхождения Новгорода в Московское государство деревня Минкино вместе с дерев-нями Килож (Келла), Изори, Киселядь, Борки над озером Туленец (две последние не дошли до наших дней) приадлежали «житьим людям» Ф.Д. Скороботову с детьми Миней и Федком «с Добрыни улицы», а также братьям Фоме и Юшке Клепальницыным (Писцовая книга Вот-ской пятины, 1500 г.). Вероятно от вышеупомянутого Мини (Дмитрия) Скоробова и про-изошло название Минкино.
Царь Иван III пожаловал эти деревни своему ставленнику Льву Васильевичу Грезину. На то время деревня представляла собой типичный однодворок. В ней проживала всего лишь одна крестьянская семья Самухи Овдеева, живущего здесь вместе с сыном Илейкой. Они сеяли рожь, пшеницу, овес, ячмень, косили сено, отдавая порой до половины урожая в по-мещичий доход.
После всех бедствий, обрушившихся на эту часть новгородских земель во второй поло-вине XVI века – опричное разорение, Ливонская война, эпидемии, голод – многие деревни, включая Минкино, надолго обратились в пустоши.
В конце XVIII века пустошь Минкино принадлежала двум братьям Барановым. Имея площадь 122 десятины, она была сплошь занята лесом, лишь 15 десятин занимала пашня и 10 – покосы.3
В первой половину XIX века пустошь была разделена на 1-ю и 2-ю части, на которые были составлены отдельные геометрические планы. Современный пос. Каменка находится на землях, входивших в 1-ю часть пустоши Минкиной, 2-я часть пустоши примыкала к ней с юго-западной стороны, располагаясь выше по течению речки Каменки.
14 июля 1848 г. был составлен геометрический план 1-й части пустоши Минкиной, принадлежавшей владельцу села Перечицы, действительному статскому советнику, профес-сору Царскосельского (с 1844 г. Александровского) лицея Андрею Филипповичу Оболен-скому (1789-1871).4
Это согласуется со сведениями авторов книги о лужских усадьбах, которые пишут, что в 1847 году надворный советник Иван Семенович Козловский перепродал пустошь Минкино вместе с селом Перечицы А.Ф. Оболенскому.5
Каким же образом пустошь Минкино стала сначала мызой Минкиной, затем Каменкой? В книге о лужских усадьбах об этом сказано так.
В 1865 году брат композитора Филарет Петрович Мусоргский приобрел в свою собст-венность пустошь Минкино. Здесь «он устроил весьма скромную загородную дачу деревен-ского типа, при которой, правда, не было ни крестьян, ни хозяйства. Благодаря письмам Мо-деста Петровича Мусоргского… известно, что он провел в Минкиной лето и осень 1867 г.».
Далее говорится, что в 1868 году Ф.П. Мусоргский продал пустошь Минкину жене ви-це-адмирала А.А. Зарина – Марии Петровне.6
Продолжаем цитировать: «Можно предположить, что свою усадьбу Зарины создали на месте бывшей дачи Мусоргских… Пустошь Минкина на востоке граничила с пустошью Ше-виной… Ее купил в начале 1870-х гг. Илья Владиславович Агранович… В 1885 г. он продал свое поместье купцам Каменским, а два года спустя они приобрели и имение Минкино, (т.е. в 1887 г. – авт.). С тех пор объединенное, оно получило название Каменка, что было созвуч-но фамилии новых владельцев и названию речки (Каменки – авт.).7 Остается непонятным, почему составители данной версии совершенно проигнорировали издавна известный в обла-стном краеведении факт первого пребывания композитора в Минкино не в 1867 году, а дву-мя годами раньше. В книге «Памятные места Ленинградской области» изданной еще в 1959 г. читаем: «В 1860-е годы Минкино принадлежало брату великого русского композитора М.П. Мусоргского. Живя здесь в 1865 и 1867 гг. композитор создал ряд произведений… По словам Мусоргского, в 1865 г. в Минкино он был свидетелем глубоко поразившей его сцены: несчастный молодой юродивый объяснялся в любви какой-то женщине. Эпизод этот, сильно взволновавший композитора, лег в основу написанного несколько позднее романса «Светик Савишна».8 Не эта ли книга положила начало традиции считать мызу Минкину собственно-стью Ф.П. Мусоргского?
В книге А.А. Орловой «Мусоргский в Петербурге», изданной в 1974 году, автор пишет, что композитор, похоронив мать, умершую 17 марта 1865 г. и находясь в тяжелом физиче-ском и нервном состоянии, принял предложение семьи брата провести с ними лето и в том же году вместе с ней «уехал на дачу на мызу Минкино». Здесь же вновь мы встречаем ут-верждение, что мыза Минкино принадлежала Филарету Петровичу.9
Попутно отметим, что указания на пребывание М.П. Мусорского в Минкино в 1865 г. с данными о написанных им в этот период произведений содержатся в архиве Н.Ф. Финдейзе-на в материалах к «Хронологии и биографии Мусоргского» в записях 1910 г.10
Можно уточнять список произведений, которые создал композитор в Минкино летом 1865 г., можно, конечно, оспаривать его пребывание в Минкино в 1865 г., но следует при-знать одно: если в 1865 году Мусоргский отдыхал в Минкино, то это значит, что здесь уже были жилые постройки. Невозможно же построить за одну весну поместительный дачный особняк для семейного отдыха с детьми, с условиями для работы брата-композитора, комна-тами для прислуги. Более того, есть все основания сомневаться, что мыза Минкино хоть ка-кое-то время принадлежала брату композитора. Обратимся к архивным документам.
3 января 1868 года по купчей крепости имение Перечицы с пустошью Минкиной пере-шло от А.Ф. Оболенского к его сыну Николаю Андреевичу,11 который исполнял обязанности мирового посредника 1-го участка и ранее служил в лейб-гвардии Преображенском полку, выйдя в отставку в звании капитана (штабс-капитана). Он ненадолго пережил своего отца и значился как умерший уже в августе 1873 г.
К тому времени в пустоши Минкиной безусловно уже были господские жилые строе-ния (иначе где бы здесь могли поселиться Мусоргские?), т.е. Минкино числилось пустошью лишь официально и вполне подходило под понятие мыза.
После смерти Н.А. Оболенского пустошь Минкино вместе со всем перечецким имени-ем попадает под дворянскую опеку, и в 1876 году становится собственностью Любови Его-ровны Оболенской – жены другого сына А.Ф. Оболенского – Владимира,12 который вскоре сам становится владельцем и Перечиц и Минкиной пустоши.
В 1882 г. В.А. Оболенский ходатайствует «о возобновлении границы принадлежащей ему дачи (имения – авт.) Лужского уезда 1-й части пустоши Минкиной.13
Отметим, что по разным причинам его просьба осталась неисполненной ни в 1882 г., ни в ближайшие за ним годы.
И вот перед нами новое архивное дело «О возобновлении границ дачи 1 части пустоши Минкиной», начатое 16 декабря 1885 г.14
Начинается оно с прошения жены почетного гражданина А.А. Каменской о возобнов-лении границ, принадлежащего ей имения под названием мыза Минкино с пустошами Мин-кино, Новоселье, Киселяди и Шевино. К письму прилагается купчая крепость и планы гене-рального межевания пустоши Минкиной и Шевино.
Далее сообщается, что мыза Минкино вместе с пустошами Минкино, Новоселье, Кисе-ляди, Шевино куплена Каменской 23 августа 1885 г. у почетного гражданина Александра Алексеевича Чеснокова, который приобрел ее по купчей крепости от 9 мая 1884 г. под тем же названием мызы Минкиной с пустошами у действительного статского советника Николая Христиановича К. (фамилия неразборчива – авт.). К 22 октября 1886 г. межевание было про-изведено и уже в ноябре этого же года мыза Минкино стала называться Каменкой. К этому времени А.А. Каменской стала принадлежать и 2-я часть пустоши Минкиной.
Скорее всего, вышеупомянутый Николай Христианович, фамилия которого остается нами не прочитанной, и выкупил у В.А. Оболенского мызу и пустошь Минкино.
Таким образом, история мызы Минкино по приведенным выше архивным материалам значительно расходится с тем, как она дается в книге о лужских усадьбах, что дает возмож-ность подвергнуть сомнению факт принадлежности мызы Минкино, как Филарету Мусорг-скому, так и жене вице-адмирала Зарина.
Перед нами, естественно, встал вопрос, почему Мусоргские приехали на дачу именно в Минкино, а не куда-нибудь поближе к Петербургу, как они это сделали в 1866 г., выехав на лето в Павловск? Предлагаем свою версию ответа. Филарет и Модест Мусоргские смогли познакомиться и подружиться с Николаем Андреевичем Оболенским во время своей недол-гой службы в Преображенском полку, сохранив между собой товарищеские отношения и по-сле того, как оставили военную службу. Филарет Петрович мог просто приехать погостить на лето в имение своего приятеля с согласия последнего. К тому времени на пустоши Мин-киной вполне могли уже находиться какие-то господские строения, которые делали ее фак-тически мызой.
Таким образом, в мусоргсковедении появляется совершенно новая тема – круг лужских знакомых композитора. Попробуем сделать еще один шаг в этом направлении.
В 1856 году М.П. Мусоргский был выпущен из Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров и так же, как и его брат, выпущенный из Школы годом ранее, был направлен унтер-офицером в лейб-гвардии Преображенский полк.
Великий художественный критик В.В. Стасов в биографическом очерке о Мусоргском, написанном в год смерти композитора, сообщает следующее: «В Преображенском полку, ку-да Мусоргский поступил из школы в 1856 году, он нашел несколько офицеров, любивших музыку и усердно ею занимавшихся. Тут были и певцы, и пианисты. Некто Орфано, доволь-но приятный баритон, Орлов, носивший название «маршевого музыканта», потому что осо-бенно не любил военные марши, и Николай Андреевич Оболенский, изрядный пианист, ко-торому Мусоргский посвятил тогда же маленькую фортепианную свою пьесу, уцелевшую и до сих пор в рукописи. Она возглавлена так: «Souvenir d`enfance. A son ami Nikolas Obolensky. 16 октября 1857 г.».15
В переводе с французского эта музыкальная пьеса называется: «Воспоминание детства. Моему другу Николаю Оболенскому».
В той же статье, говоря о начале знакомства Мусоргского с М.А. Балакиревым, Стасов вновь говорит об этой пьесе: «В первые же дни своего знакомства Мусоргский показал сво-ему юному учителю и другу (Балакиреву – авт.) самое раннее свое сочинение (по выходе из юнкерской школы): «Souvenir d`enfance», посвященное Оболенскому.16
Возникает вопрос, какому из Оболенских посвящено данное произведение композито-ра?
В литературе о Мусоргском авторы, отвечая на него, либо ограничиваются сведениями, содержащимися у В.В. Стасова,17 либо встречается указания, что композитор посвятил свою юношескую пьесу князю Н.А. Оболенскому,18 вероятно 1853 г. выпуска, впоследствии гене-рал-майору Свиты Е.В., командиру лейб-гвардейского Преображенского полка.
Однако, Стасов не называет Н.А. Оболенского князем, в отличие, скажем, от Д.А. Обо-ленского, своего соученика по Училищу правоведения (см. статью «Училище правоведения сорок лет тому назад», в том же томе сочинений В.В. Стасова). Кстати, в именном указателе к этому тому оба Оболенских ошибочно даются как одно лицо,19 что невольно усложняет вопрос о том, какому из Оболенских Мусоргский посвятил свой музыкальный «Souvenir».
Мы предлагаем считать эту пьесу посвященной Н.А. Оболенскому – владельцу Пере-чиц и Минкино, сослуживцу братьев Мусоргских по Преображенскому полку. Что же каса-ется его княжеского титула, то и это нас не смущает. В «Русском биографическом словаре» его отец – А.Ф. Оболенский назван, как происходящий из духовного звания. Тем не менее, явно по ошибке в «Алфавитном списке селений по уездам и станам Петербургской губер-нии» , 1856 г. он упомянут как князь Оболенский.20 По той же причине князем назван и брат Николая Андреевича Оболенского – Владимир в памятных книжках Санкт-Петербургской губернии.21,22
Выскажем еще одно предположение, на этот раз по поводу возникновения замысла ро-манса «Светик Савишна», который биографы Мусоргского связывают с пребыванием компо-зитора в Миникно, в 1865 г.
В своих статьях о Мусоргском В.В. Стасов неоднократно писал о замысле «Савишны», ссылаясь на рассказ самого композитора. Например, в упомянутом выше очерке Стасов го-ворит об этом так: «Раньше всех сочинен был романс «Савишна». Как мне уже рассказывал потом сам Мусоргский, он задумал эту вещь в деревне у брата (на мызе Минкино) еще летом 1865 года. Он стоял раз у окна и поражен был тою суетою, которая происходила у него перед глазами. Несчастный юродивый объяснялся в любви с молодой бабенкой, ему нравившейся, умолял ее, а сам себя стыдился, своего безобразия и несчастного положения. Мусоргский был глубоко поражен, тип и сцена сильно запали ему в душу, мгновенно явились своеобраз-ные формы и звуки для воплощения потрясших его образов. Но он не докончил в ту минуту этого романса, и лишь спустя несколько месяцев докончил и написал «Савишну». Слова для этого романса сочинил сам Мусоргский, подобно тому, как для большинства всех после-дующих лучших своих романсов.23
Два года спустя, в другом своем очерке Стасов вновь говорит об этом романсе, усмат-ривая в нем взаимосвязь с темой юродивого в опере «Борис Годунов»: «Другой юродивый является у Мусоргского в его знаменитом романсе «Савишна», всегда составлявшем восхи-щение лучших наших музыкантов. Все вообще романсы Мусоргского – сцены, взятые с на-туры, прямой результат того, что он сам видел и слышал, но этот романс одно из тех немно-гих созданий Мусоргского, происхождение которых нам документально известно. Раз в де-ревне, стоя у окна, он случайно увидал ту сцену, как безобразный полукалека юродивый объяснялся в любви с молодой бабенкой, ему приглянувшейся, любезничал с нею, а сам сты-дился самого себя».24
Стасов говорит, что о происхождении замысла «Савишны» он слышал от самого Му-соргского. Но рассказ композитора мог не включать все подробности относительно места увиденной сцены. Или же сам Стасов счел нужным ограничиться здесь лишь указанием на время (лето 1856 г.) и на то, что эту сцену композитор видел, когда жил в деревне у брата.
Сомнительно, чтобы сцена объяснения юродивого в любви к местной красавице была бы подсмотрена Мусоргским в самом Минкино, представлявшем собой, как сказано в книге о лужских усадьбах «скромную загородную дачу… при которой… не было ни крестьян, ни хозяйства».
Сцена с юродивым с большей вероятностью могла бы произойти, действительно, на «деревенской улице», например, в соседнем селе Перечицы, которое, как и Минкино при-надлежало в те годы Оболенским, где находилась старинная деревянная Георгиевская цер-ковь, в то время, как в Миникно, красивый каменный усадебный храм, появился лишь после того, как мыза стала именоваться Каменкой в начале 1890-х гг.
Пример с мызой Минкино показывает, что краеведческие исследования способны до-полнить хрестоматийные факты ничем не заменимым местным содержанием, что в свою оче-редь, способно стать тематически новой стороной их изучения.

Литература:
1. «Мусоргский. Литературное наследие». М. Музыка, 1971 г. Письмо В.В. Никольско-му от 12 июля 1867 г.
2. Н.В. Мурашова, Л.П. Мыслина. Дворянские усадьбы Санкт-Петербургской губернии. Лужский район. – СПб.: «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 2001.
3. РГИА, ф. 1350, оп. 312, 1777-1800 гг, д. 214, № 328.
4. ЦГИА СПб., ф. 262, оп. 9, 1848 г. д. 1771.
5. Н.В. Мурашова, Л.П. Мыслина. Указ. соч., С. 249.
6. Там же.
7. Там же, С. 249-251.
8. В.И. Громов, Л.А. Файнштейн. Памятные места Ленинградской области. – Л., 1959. С. 178.
9. А.А. Орлова. Мусоргский в Петербурге. – Л., 1974. С. 79.
10. Н.Ф. Финдейзен. Хронология к биографии Мусоргского и другие материалы. РНБ. Ф.816, оп.1, № 808, архив. Н.Ф. Финдейзена.
11. ЦГИА СПб., ф.190, оп.9, д.1147, л. 4.
12. Там же, л.89.
13. Там же, ф.262, оп.1, д.555.
14. Там же, д.582.
15. Стасов В.В. Избранные сочинения в трех томах. – М.: «Искусство», 1952. С. 163-164.
16. Там же. С. 167.
17. М.П. Мусоргский в воспоминаниях современников. – М.: «Музыка», 1989. С. 305.
18. М.П. Мусоргский. 1839-1881. Издание Николаевского Кавалерийского училища. Птг., Тов-во Р. Голике и А. Вильборг, 1916. С. 14.
19. Стасов В.В. Указ. соч. С. 318, 348, 768.
20. Алфавитный список селений по уездам и станам. – СПб., 1856. Лужский уезд, № 163. Перечицы.
21. Памятная книжка Санкт-Петербургской губернии. – СПб., 1900.
22. То же, 1905.
23. Стасов В.В. Указ. соч. С. 184.
24. Там же. С. 142.

Да, впечатления детства в деревне глубоко запали в душу композитора, оставили неизгладимую мету в его сознании. Не потому, что детство Мусоргского ознаменовано было событиями необычайными, исключительными. Напротив, оно протекало вполне обычно и с внешней стороны однообразно, как однообразен везде провинциально-патриархальный быто-уклад дворянской семьи среднего достатка со всеми его нехитрыми заботами и утехами. Но необычайной была натура Мусоргского, с самых ранних лет проявлявшего на редкость острую пытливость, наблюдательность и чуткую отзывчивость (что так отличало его от старшего брата Филарета). Посреди однообразия старого усадебного быта он жил напряженной внутренней жизнью, оказавшей громадное влияние на развитие его характера.

Под непосредственным влиянием няни,- говорит он в своей Автобиографической записке,- близко ознакомился с русскими сказками и от них иногда не спал по ночам. Это ознакомление с духом народной жизни было главным импульсом музыкальных импровизаций до начала ознакомления еще с самыми элементарными правилами игры на фортепиано.

И здесь, в скупых строках отрывочного изложения, теснится рой невысказанных дум и воспоминаний. Их угадываешь по намекам подтекста, подкрепляемых иными свидетельствами.

В тексте Записки выделяется лишь наиболее важное: ознакомление с духом народной жизни - сила воздействия («не спал по ночам») - главный творческий импульс (музыкальные импровизации до первых занятий).

Ознакомление с духом народной жизни не ограничивалось, конечно, сказками, поверьями и легендами. В одном из писем Мусоргского к другу В. Никольскому («дяиньке») есть весьма характерное признание:

«Как меня тянуло и тянет к этим родным полям, то я знаю и дяинька знает,- пишет Мусоргский,- не даром в детстве мужичков любил послушивать и песенками их искушаться изволил».- Вот живое и многозначительное дополнение к скупым фразам Автобиографической записки.

С поразительною для ребяческих лет пытливостью наблюдал Мусоргский деревенскую жизнь - и тяжелый крестьянский труд, и суровую простоту обрядов и обычаев, и гульливое веселье народных праздников - с хороводами, играми, плясками, со скоморошьим гудом раешника. Властно влекли его крестьянские песни - иные запомнились ему на всю жизнь. Влекли и крестьянские беседы: уже в те годы он бессознательно почуял «хватающую образность», самобытную певучую красоту народной речи. По-своему, по-детски он глубоко переживал воспринятое. И мы увидим, как все это отозвалось впоследствии - в думах и чаяниях, в замыслах и в творчестве великого художника.

Близкое общение барчука из дворянской семьи с «деревенским простонародьем» кажется недопустимым. Но в каревской усадьбе оно не возбранялось. Тут сыграло свою роль одно «романтическое событие» прошлых лет, имевшее немаловажные последствия в судьбе рода Мусоргских.

Дело в том, что Модест Мусоргский, сын старинной русской семьи, был родным внуком крепостной крестьянки Арины Георгиевны Егоровой. В молодости она слыла первой красавицей и лучшей песенницей. Алексей Григорьевич Мусоргский (дед композитора) был бурно увлечен ею.