Французский архитектор Жан-Франсуа Тома де Томон прожил в России 14 лет и за это время успел построить Оперный театр и военный госпиталь в Одессе, а также Каменный театр и торговые склады в Санкт-Петербурге, но помнить его потомки будут благодаря единственному сохранившемуся объекту зодчего — ансамблю здания Биржи на стрелке Васильевского острова Северной столицы. Последние 70 лет здесь располагался Военно-морской музей, но вскорости ему на смену придет .

В свое время ходило немало сплетен относительно истинного авторства Тома, который спроектировал стрелку, используя идеи своих менее удачливых коллег и аналоги древнеримской архитектуры. Однако стоит в очередной раз взглянуть на панораму Невы, чтобы убедиться в гениальности архитектора, который сумел так беспрекословно завершить формирование сложнейшего композиционного пространства парадной части Северной столицы.

Первое каменное здание Биржи на Васильевском острове начал возводить еще Джакомо Кваренги, но его проект не пользовался особой популярностью у основных заказчиков — российских купцов, скупающих оптовые партии различных товаров, доставляемых в порт Петербурга из-за границы. Поэтому старая торговая площадка так и простояла без крыши несколько лет, а когда долгострой передали никому не известному французскому архитектору, то уязвленный Кваренги выступил главным распространителем слухов о плагиате, допущенном Тома де Томоном.

Как Тома стал де Томоном

Жан-Франсуа Тома родился в 1760 году в Берне. За успешное окончание парижской Академии художеств он был откомандирован в Рим, где проявил себя как заправский рисовальщик. Дворянское происхождение не позволило зодчему вернуться в охваченную революционными событиями Францию, поэтому приглашение приехать в Санкт-Петербург оказалось весьма кстати.

На момент переезда в Россию в 1799 году Тома было почти 40 лет. Оформляя документы для въезда, он решил, что его короткая фамилия звучит как-то несолидно, и добавил к наследственному имени приставку де Томон. Говорят, новый вариант так понравился архитектору, что с тех пор все листы с зарисовками и чертежами он обязательно подписывал усовершенствованной фамилией, а иногда делал это и по два раза.

Биржевая история

Во Франции и Италии де Томона знали как прекрасного графика и акварелиста, но он так и не успел проявить себя в качестве строителя. Может быть, поэтому в Питере ему было предложено место преподавателя в Академии художеств.

На следующий год после приезда Жана-Франсуа в Россию президентом Академии художеств назначили графа Александра Строганова, который взял под свою опеку будущего великого архитектора. Будучи покровителем изящных искусств, Строганов оставался наследником владельцев уральских рудников и негоциантом, поэтому он не мог не выражать беспокойство относительно того, что здание такой необходимой предпринимателям Биржи много лет стоит недостроенным. Именно он выступил перед императором Александром I с инициативой поручить Тома де Томону завершить строительство, начатое Кваренги.

То, что на стрелке Васильевского острова должна стоять именно Биржа, задумал Петр I. Еще при жизни императора порт был перемещен с Петроградской стороны на место, где Нева раздваивалась перед впадением в Финский залив. Большегрузным судам трудно было добираться до старого порта, лавируя между многочисленными мелями на реке, поэтому стрелка показалась куда более удобным местом. Там проходила загрузка и разгрузка транспорта, велись торги, а в дни торжеств устраивались народные гулянья и фейерверки.

Так уж вышло, что в то время как берега реки застраивались парадными фасадами дворцов, стрелка, представляющая центральную часть композиции невской перспективы, долгое время имела непрезентабельный вид. Кваренги начал возводить здание Биржи еще при Екатерине Великой, но из-за войны с Турцией работы были приостановлены, а потом и вовсе прекратились. Купцы, недовольные проектом, отказывались давать средства на достройку главной торговой площадки столицы, а итальянский зодчий упрямо не желал идти на поводу у малограмотных негоциантов и что-то менять.

Есть версия, что Тома де Томон сам обратил внимание Строганова на плачевное состояние долгостроя на Васильевском острове и что начальник после этого предложил ему самому подготовить проект и через несколько дней представить его комиссии. Так не практикующий архитектор, к тому моменту фактически не построивший ни одного сколько-нибудь приличного объекта, стал главным зодчим будущего символа Санкт-Петербурга.

О пользе утреннего кофе

Существует прекрасная байка о том, как де Томона посетила идея создания композиции Биржи и ростральных колонн. Рассказывают, что озарение к зодчему пришло в момент, когда жена принесла ему утренний кофе. Взглянув на овальную форму подноса, где в идеальном симметричном порядке стоял кофейник, фланкированный двумя высокими чашками, архитектор понял, каким будет парадный ансамбль Северной столицы.

Несмотря на очевидную выигрышность нового решения, Тома никак не мог придумать, как использовать уже существующее недостроенное здание, доставшееся ему от итальянского коллеги. В конце концов зодчий решил разрушить долгострой, а из обломков соорудить насыпь полуциркульной в плане формы, придав, таким образом, площади перед Биржей законченный вид.

Можно себе представить, каково было признанному архитектору Джакомо Кваренги, автору таких прекрасных произведений, как Императорский дворец в Павловске, Смольный институт и многих других, узнать, что его творение оказалось пригодным только для укрепления набережной.

Смертельная вражда

Неловкость ситуации попытался смягчить граф Строганов. Он объявил открытые торги на здание Кваренги, но поскольку желающих выкупить старую Биржу так и не сыскалось, то решение о ее сносе перестало быть предметом обсуждения. Так Тома де Томон получил не только пост главного архитектора Биржи, но и заклятого врага на всю оставшуюся жизнь в лице своего коллеги.

Нам уже не оценить, сколь вредными и неприятными для Тома были нападки маститого зодчего, однако, несмотря на весьма скромный опыт в проектировании, ему удалось создать новый храм торговли и вознести его над стрелкой Васильевского острова. Причем внушительный стилобат, на котором установлена Биржа, призван не только возвеличивать центральное сооружение в устье Невы, но и защищать его от главной напасти Петербурга — наводнений. Расчет де Томона оказался верным. Даже во время катастрофического наводнения 1824 года вода разлившейся реки практически дошла до уровня стилобата, но не прорвалась внутрь здания.

По замыслу Тома здание Биржи должно было превзойти по размаху Парфенон на Афинском акрополе. Чтобы правильно с точки зрения масштаба подойти к задуманной композиции, зодчий использовал собственные эскизы, привезенные из римской командировки. Злые языки утверждали, что Жан-Франсуа без зазрения совести эксплуатировал идеи своих сокурсников по Парижской академии, но если это было и так, то сделал он это самобытно, и обвинить Тома в плагиате мог только один человек.

Недоброжелатели, подстегиваемые Кваренги, усмотрели сомнительность успеха де Томона и в том, что он сумел воспользоваться достижениями технического прогресса. Дело в том, что на Васильевском острове, где шло строительство Биржи, на месте нынешнего Румянцевского сада в начале XIX века находился мощеный парадный плац кадетского корпуса, откуда осуществлял запуск своего воздушного шара француз Андре Жак Гарнерен. Воздухоплаватель демонстрировал красоты Северной столицы с высоты птичьего полета за немалые деньги, и архитектор стал одним из немногих смельчаков, который рискнул совершить такой полет, чтобы лучше оценить композиционные достоинства и недостатки своего недостроенного детища.

Он стал в огромном количестве рисовать на продажу небольшие эскизы, где представлял будущую Биржу в разных ракурсах, при разном освещении и в разное время года. Вскоре изображения обновленной стрелки Васильевского острова заполонили все торговые лавки Петербурга, а интерес публики к этому объекту был так подогрет, что уже не только негоцианты, но и прочий люд готовы были внести свои кровные, дабы быстрее увидеть воочию Биржу.

Повышенное внимание публики породило немалое число слухов вокруг здания, закладка которого состоялась 23 июня 1805 года. Помимо прочего, поговаривали, что в основание фундамента на Васильевском острове были замурованы слитки золота, якобы поднесенные представителями купечества. Так это было на самом деле или не так — никто не знает, хотя закладку такого популярного объекта провели с размахом. Известно только, что на этом мероприятии присутствовали члены императорской фамилии и сам Александр I приложил руку к уложению первого камня в основу будущего шедевра архитектуры.

Дитя, рожденное сиротой

Грандиозный праздник в честь долгожданного открытия Биржи состоялся на Васильевском острове 15 июля 1816 года. Пышные салюты по этому поводу наблюдали все, кто был причастен к созданию данного объекта, даже обиженный недоброжелатель ее автора Джакомо Кваренги. Не увидел рождения своего детища только сам Жан-Франсуа Тома де Томон — создатель комплекса скончался 4 сентября 1813 года в возрасте 53 лет.

По Санкт-Петербургу тут же поползли слухи, что зодчий был подло отравлен своим коварным конкурентом, который так и не простил выскочке свой позор. Однако вдова де Томона опровергла эти домыслы, отписав на имя императора, что смерть архитектора "стала следствием падения, которое произошло в Каменном театре при осмотре состояния стен этого здания после пожара".

Тома реально мог увидеть собственное детище на Васильевском острове в полной красе еще при жизни, но судьба распорядилась иначе. Дело в том, что основные строительные работы на стрелке были закончены еще к концу 1811 года, но открытию Биржи помешало начало войны с наполеоновской Францией.

Жан-Франсуа, для которого Россия уже стала второй родиной, настолько сильно переживал этот конфликт, что супруга стала серьезно беспокоиться за его здоровье, тем более де Томон все силы без остатка отдавал работе.

Из крупных объектов сохранился только великолепный ансамбль стрелки Васильевского острова. Но именно он стал прекрасным доказательством гениальности автора, сумевшего предвидеть будущее собственного детища, которое никогда не сможет потеряться и поблекнуть на огромном невском пространстве, чтобы не было построено рядом с ним.

Точное место и время рождения Жана Франсуа Тома де Томона не известны. Предполагают, что он родился в 1759 году в Нанси или в 1760 году в Берне. Архитектурное образование им было получено во Франции, в Парижской Академии архитектуры. Как лучший ученик, Тома де Томон был отправлен для продолжения обучения в Италию, где посетил Неаполь, Флоренцию, Венецию и Рим. После возвращения в Париж его приняли на службу к брату Людовика XVI графу д"Артуа в качестве архитектора и рисовальщика.

После Французской революции Тома де Томону пришлось покинуть родину. Некоторое время он работал в Польше, где в 1790 году перестроил дворец князей Любомирских. В конце 1794 года архитектор переехал в Венгрию, где поступил на службу к князю Миклошу Эстергази. За время службы у Эстергази Тома де Томон составил несколько проектов общественных зданий. Но на практике они не реализовывались. По всей видимости, князь содержал в своём штате архитектора только для престижа. Жалование Тома де Томона в 900 флоринов в год не было особенно щедрым. Поэтому в конце 1797 года он принял приглашение русского посла в Вене князя Дмитрия Михайловича Голицына приехать в Россию.

Первое время Тома де Томон работал на брата посла князя Александра Михайловича Голицына в его имении Самойлово, где построил церковь во имя Пречистой Богородицы. Её возведение, по всей видимости, было завершено в 1800 году, после чего архитектор направился в Санкт-Петербург.

В первую очередь Тома де Томон принял участие в конкурсе на проект нового Казанского собора . В конкурсе победил А. Н. Воронихин , но само участие позволило французскому зодчему приобрести необходимый опыт и знакомства. 18 августа 1800 года совет Академии художеств присвоил Тома де Томону звание академика. Во многом этому способствовала большая популярность в Санкт-Петербурге рисунков и гравюр архитектора.

Вскоре Павел I поручил Тома де Томону составить проект триумфальных ворот с кордегардиями для одной из московских застав. Зодчий создал несколько вариантов, один из которых император утвердил к исполнению. Однако, последующая гибель Павла I этому помешала.

Главной работой архитектора в Санкт-Петербурге стал архитектурный ансамбль стрелки Васильевского острова , над проектом которого Тома де Томон начал работать уже в 1801 году. Здесь по его проекту в 1804-1810 годах были построены здание Биржи с Ростральными колоннами и гранитной парадной пристанью.

30 января 1802 года Александр I издал указ: "Архитектора Томона, приняв в Российскую службу, повелеваю причислить его в ведомство Кабинета и производить жалованья по две тысячи рублей в год ".

1816 г." title="Стрелка Васильевского острова,
1816 г." hspace="6" border="0">

Тома де Томону сразу же поручили реконструкцию здания Большого каменного театра . Составленный им проект был принят императором 12 апреля. Александр I остался доволен работой француза и назначил его придворным архитектором. В этом качестве он занимался переделкой интерьеров Зимнего дворца , строительством летней императорской резиденции на Каменном острове.

После окончания реконструкции Большого каменного театра Тома де Томон оставался его главным инспектором, ответственным за текущие ремонтные работы.

5 мая 1802 года президент Академии художеств А. С. Строганов предложил совету Академии принять Тома де Томона в штат преподавателей. В конце месяца это предложение было принято. Зодчему отдали служебную квартиру, которую ранее занимал академик Павел Брюлло. Она находилась в первом этаже здания Академии художеств , со стороны 4-й линии в северной части здания. Классы, в которых преподавал Тома де Томон располагались в противоположном конце здания на втором этаже. Коллегами француза по преподавательскому труду стали А. Н. Воронихин и А. Д. Захаров . 11 декабря 1802 года Тома де Томон был удостоен звания профессора перспективы.

В 1803-1804 годах Тома де Томон проектировал здания театра и военного госпиталя в Одессе, Сального буяна в Петербурге.

20 декабря 1804 года Тома де Томон был назначен главным художником на стеклянный завод. По его рисункам создавались хрустальные вазы, посуда, нередко - целые сервизы, которые целиком отправлялись в великокняжеские дворцы. Иногда француз выполнял рисунки для фарфорового завода, в штате которого он никогда не состоял. В списках служащих завода Тома де Томон числился вплоть до своей смерти, после чего эту должность занял Карл Росси .

Следующей работой Тома де Томона стал проект здания для института глухонемых, который на свои деньги в 1805 году начал создавать граф Ильинский. Известны четыре варианта проекта, один из которых был реализован в имении графа Романово. До наших дней это здание не сохранилось, так как было полностью разрушено в годы Великой Отечественной войны.

По заказу императрицы Марии Фёдоровны в 1805-1809 годах Тома де Томон создал в Павловске памятник-мавзолей в память Павла I. Тогда же зодчий составил проект триумфальной колонны для Полтавы, вместе с А. Н. Воронихиным проектировал фонтаны вдоль дороги в Царское Село. В 1806-1807 годах из под руки Тома де Томона один за другим вышел целый ряд типовых проектов казённых зданий для губернских городов. Им были придуманы планы дома военного губернатора, домов вице-губернатора и обер-коменданта, домов полицмейстера, почтмейстера и других служащих, постоялого двора (прообраз гостиницы), здания для купцов (прототип доходного дома), бани, кузницы. Тогда же Тома де Томон перестраивал дом графини Лаваль на Английской набережной .

Нереализованным остался выполненный Тома де Томоном в 1809 году проект каменной церкви на Волковом кладбище.

Плодом многолетнего труда зодчего стала изданная в 1809 году книга "Трактат о живописи". 1 сентября следующего года ему было присвоено звание профессора архитектуры. На следующий год зодчий принял предложение Августина Бетанкура о занятии места преподавателя архитектуры и рисунка в Институте Корпуса инженеров путей сообщения "с чином майорским". Эту работу он совмещал с преподаванием в Академии художеств. Для Института Корпуса инженеров путей сообщения в 1812 году Тома де Томон составил несколько проектов учебного здания, которые к исполнению приняты не были.

По заданию двора в 1811 году Тома де Томон вернулся к проектированию театра, на этот раз - на будущей площади Островского . Задолго до Карла Росси он предложил организовать между Аничковым дворцом и Публичной библиотекой обширную площадь, главной доминантой которой станет перестроенный театр Казасси. Проект Тома де Томона был принят, но его реализации помешала война с Францией.

Жан Француа Тома де Томон скончался 23 августа 1813 года. Архитектор упал со строительных лесов, обследуя здание Большого театра после пожара в ночь на 1 января 1811 года. Оправиться от полученных травм он так и не смог. Тома де Томона отпевали в костёле святой Екатерины , похоронили на Смоленском кладбище. Долгое время место его захоронения считалось утерянным, но в советское время его обнаружил первый хранитель и директор Музея городской скульптуры Н. В. Успенский. В 1940 году прах и могильный памятник Тома де Томона и его супруги Клер были перенесёны в некрополь

Выдающийся архитектор Ж.Ф. Тома де Томон родился в Берне (Швейцария) 1 (12) апреля 1760 года. Юные годы он провел во Франции, где его отец состоял на воинской службе. Сведения о детстве и юности Томона, о его первоначальном воспитании скудны и зачастую противоречивы. Так, например, в некоторых источниках указывается, что Тома де Томон родился во французском городе Нанси, но вероятнее всего, туда отец будущего архитектора был переведен по службе уже после рождения сына.

Мальчик с детства любил рисовать, рисунки и акварели Томона дают представление о его первых опытах в искусстве. Он учился в парижской Академии архитектуры, а затем, получив Большую Римскую премию, уехал продолжать образование во Французской Академии в Риме. Уже в Италии Тома де Томон проявил себя как замечательный мастер архитектурного рисунка. Наиболее ранний из них датирован 1784 годом. Поселившись в Италии, он усердно изучал архитектурные памятники императорской эпохи и так пристрастился к их стилю, что потом держался исключительно его в своих проектах и постройках. Живя в Риме, он кроме того писал акварелью и масляными красками перспективные виды и пейзажи в характере картин Гюбера Робера и Гаспара Пуссена. Возвращение во Францию, казалось, сулило ему многочисленные заказы в придворных кругах. Вернувшись в Париж, Томон поступил на службу к графу д"Артуа, брату короля Людовика XVI, в качестве рисовальщика и архитектора, однако значительных заказов не получал. Аристократии было не до того: назревали бурные политические события - Великая французская буржуазная революция. Томон - дворянин и роялист - был вынужден перебраться в Вену.

В начале 1790-х годов Т. де Томона пригласили в имение князей Любомирских, в польский город Ланьцут. Здесь до наших дней сохранился великолепный дворец, построенный в первой половине XVII века в стиле барокко, - резиденция магнатов Любомирских. Тома де Томон принял участие в работах по его перестройке. В конце 1794 года Томон приезжает в Венгрию, где заключает контракт с герцогом Миклошем Эстерхази на "руководство и составление всех архитектурных проектов, которые его высочество пожелает осуществить, и съемку планов дворцов и имений..." В свободное время архитектору предоставляется возможность выполнять заказы и совершенствовать свое мастерство. Первые два года службы Томона у Эстерхази были самыми плодотворными. В это время он создает несколько интересных проектов, сохранившихся до наших дней. Проект школы - первый известный проект общественного сооружения Томона, был выполнен, очевидно, для Вены. Как в жилых античных постройках, композиционным центром, по замыслу Томона, стал двор значительных размеров, вокруг которого группировались классные помещения. В 1795 году для города Эйзенштадта, где долгое время находилась резиденция Эстерхази, Томон создает проект серных бань.

Жан-Франсуа был легок на подъем и ко всему относился легко. Он с удовольствием переезжал из города в город, работал в разных странах. За спиной остались Франция, Италия, Польша, Венгрия... Впереди была Россия.

Жалованье в девятьсот флоринов в год, которое Томон получал из княжеской казны, не было щедрым. Архитектор часто с трудом сводил концы с концами и неоднократно обращался к князю с просьбой оплатить его расходы, связанные, главным образом, с содержанием квартиры. После долгих колебаний Томон в конце 1797 года решил оставить службу и уехать в далекую и загадочную Россию. Весной 1798 года архитектор навсегда покинул Вену, забрав с собой чертежи, коллекции, неосуществленные творческие замыслы и надежды. После приезда в январе 1799 года в "вольный город" Гамбург Томон смог, наконец, получить у русского посланника паспорт, выданный ему по особому разрешению царя. К весне архитектор добрался до русской границы, а затем из Риги направился в Москву. Так, в 1799 году Тома де Томон навсегда связал свою судьбу с Россией. Спустя некоторое время по поручению Александра Михайловича Голицына Тома де Томон отправился в его имение Самойлово, где проектировал и строил церковь во имя Пречистой Богородицы. А потом, в 1800 году, архитектор приехал в Петербург.

Столица произвела на Томона необыкновенное впечатление. Такого города он еще не видел. Построенный за короткое время, город не знал западноевропейской пестроты. Барокко и классицизм господствовали в его архитектуре. В архитекторах и строителях Петербург испытывал постоянную потребность, и Томон полностью окунулся в радостную для него атмосферу творчества. Вскоре его допустили к конкурсу на проект Казанского собора, в котором принимали участие архитекторы Камерон, А.Н. Воронихин и Гонзага. Утвердили проект Воронихина, но для Томона участие в конкурсе было хорошей практикой. А знакомство с Воронихиным переросло в дружбу, подкреплявшуюся совместной работой. В проекте Казанского собора Томон показал себя способным решать сложные проблемы, связанные с характером русской архитектуры. Не случайно вскоре ему поручили составление проекта триумфальных ворот у одной из застав Москвы. В течение короткого времени архитектор разработал несколько вариантов проекта. Заказчику, императору , понравился третий вариант, на проекте фасада которого он написал: "Быть по сему". Проект триумфальных ворот явился первой большой удачей архитектора, но смерть Павла I помешала его осуществлению.

Первый год пребывания архитектора в Петербурге ознаменовался радостным для него событием. По решению совета Академии художеств от 18 августа 1800 года он удостоился звания академика "по трем рисункам, представляющим внутренние и наружные виды в проспекте". Признание Тома де Томона превосходным рисовальщиком значительно опередило будущую славу его как архитектора. Своими графическими работами Томон обратил на себя всеобщее внимание. Он стал признанным в высшем обществе мастером карандашного и акварельного рисунка, до сих пор весьма распространенного в коллекциях любителей искусства. Тома де Томон не останавливается ни перед чем, он рисует интерьеры, пейзажи, архитектурные фантазии, эмоциональные и воздушные рисунки, даже образцы мебели… 24 мая 1801 года "архитектору Томону за гравировку" был выдан из "Кабинета" "перстень бриллиантовый с изумрудом". Жану-Франсуа уже за сорок, но он быстр в движениях, весел. Немного скучает по Франции, но там эта ужасная революция!

Практическая деятельность Тома де Томона как зодчего в Петербурге началась в 1802 году. 30 января 1802 года Александр I издал указ: "Архитектора Томона, приняв в Российскую службу, повелеваю причислить в ведомство Кабинета и производить жалованья по две тысячи рублей в год". С этого момента перед Томоном открылись широкие возможности для полного раскрытия его замечательного таланта. Он стал придворным архитектором и получил заказ на перестройку Большого театра в Петербурге (1802-1804; не сохранился).

Как свидетельствуют архивные документы, первое каменное здание Большого театра начали возводить в 1775 году по проекту Антонио Ринальди. Открытие его состоялось в 1783 году. Через два года потребовались некоторые внутренние переделки, которыми руководил Л.-Ф. Тишбейн. А в 1802 году было решено произвести в театре капитальный ремонт и сделать более парадным его внешний облик. Ремонт закончился полной перестройкой здания по проекту Тома де Томона. Неузнаваемо изменился не только его внешний облик. Здание было заново распланировано, и его помещения получили иную отделку. Проект театра утвердили 9 апреля 1802 года. Все работы были выполнены за восемь месяцев - необычайно короткий по тому времени срок. Если с решением плана Томон справился быстро, то над созданием фасада пришлось потрудиться. Задача была не из легких: в строго определенных габаритах найти вариант, наиболее обогащающий облик здания, улучшающий его пропорции. И Томон нашел такое решение. В центре главного фасада по ширине возвышающейся сценической коробки архитектор задал сильно выступающий вперед восьмиколонный портик со свободно стоящими ионическими колоннами. Многочисленные проекты театров для Петербурга, выполненные Тома де Томоном, показывают широту замыслов зодчего и свидетельствуют о его высоком мастерстве в разработке композиционных приемов театральных зданий. А первый вариант театра по своим небывалым масштабам превосходил все известные театральные здания того времени.

Открытие нового театра явилось значительным событием не только для Петербурга. Красота, удобство и техническое оснащение здания сделали его известным и в России, и за границей. Вот что писал один из современников Тома де Томона об этом событии: "Несколько месяцев тому назад газеты с похвалой говорили о новом театре... и дали описание этого сооружения, одного из самых замечательных среди ныне существующих по своей величине и великолепию... Подобного сооружения еще нет во Франции, несмотря на двадцать театров, которыми Париж скорее загроможден, чем украшен..."

Свою проектную и строительную работу, а также службу на стекольном заводе Томон сочетал с педагогической деятельностью. 5 мая 1802 года президент Академии художеств А.С. Строганов предложил совету Академии зачислить для преподавания в архитектурный класс академика Томона - "человека по сей части совершенно знающего и способного". Окончательное решение "об определении академика Томона для обучения воспитанников архитектурного класса" было принято в конце мая. А с 1811 года и до самой смерти он преподавал перспективу еще и в Институте корпуса инженеров путей сообщения. В Академии художеств Т. де Томону предоставили квартиру, занимаемую ранее академиком Павлом Брюлло. Удалось установить, что квартира Томона имела "по фасаду семь окон и шесть комнат, в коридоре один покой в одно окно и кухню; в антресолях по фасаду три комнаты, в них пять окон, и по коридору три комнаты".

Еще в 1803 году, когда Томон работал над проектом нового петербургского театра, он проектировал также театр для города Одессы (1804-1809, не сохранился). Он никак не мог отказать своему соотечественнику, губернатору Одессы Арману Эмманюэлю дю Плесси герцогу де Ришелье! Хорошо понимая градостроительные особенности приморского города, учитывая его рельеф, архитектор создает театр на возвышении как отдельно стоящее здание. Он стремится поставить театр там, где бы его можно было обозревать с самых различных точек, и с суши, и с моря. В опубликованном Тома де Томоном проекте одесский театр - монументальная, прямоугольная в плане постройка с необходимым количеством парадных и служебных помещений. В процессе строительства театра, которое затянулось на несколько лет, внешний облик его, по сравнению с проектом, значительно изменился. Портик занял всю ширину фасада, колонны строгого ионического ордера сменились пышными коринфскими колоннами, величину которых архитектор рассчитал на высоту здания. Вид театра стал более величественным.

Одновременно с театром Томон проектирует для Одессы военный госпиталь (1806-1821) - грандиозное сооружение, задуманное как больничный комплекс. В случае осуществления этого проекта Одесса украсилась бы одним из самых монументальных и выразительных сооружений эпохи классицизма. Но замыслу не суждено было воплотиться в жизнь - архитектору поручили проектирование госпиталя значительно меньших размеров. В те же годы Томон разрабатывает проект амбаров Сального буяна (1805-1806, в 1914 году здание разобрано) в Петербурге. Буяном называли специально отведенное обширное место для выгрузки больших партий товаров.

После смерти Павла I императрица Мария Федоровна решает воздвигнуть в его память мавзолей (1807-1809). Строительство предполагалось в живописном Павловском парке недалеко от дворца - резиденции вдовы. Она поручает Томону разработать проект памятника. В начале октября 1807 года Мария Федоровна утвердила "учиненный архитектором Томоном план сада, где будет сооружаться памятник", и приказала "оный план для наблюдения за работой отдать при повелении садовому мастеру Асмусу". Но только 21 июня 1809 года Томон смог написать рапорт об окончании работ. Созданный талантом Тома де Томона и воплощенный в камне Карлом Висконти, мавзолей явился одним из блестящих шедевров парковой архитектуры русского классицизма. Общая планировка, объемно-пространственное решение и искусно выполненные архитектурные и скульптурные детали, - все свидетельствует о высоком художественном мастерстве. Мавзолей словно неожиданно вырастает из земли и представляется монументальным, несмотря на действительные скромные размеры. Впечатление монументальности усиливается далее при подходе к гранитным ступеням мавзолея. Четыре мощные колонны дорического ордера, вытесанные из каменных монолитов, поддерживают тяжелый фронтон, в тимпане которого начертаны слова: "Супругу-благодетелю".

В ходе проектирования и строительства мавзолея в Павловском парке Тома де Томон получает заказ на создание другого монументального сооружения - триумфальной колонны в Полтаве в честь столетия Полтавской битвы. Весной 1805 года проект был уже готов и вскоре утвержден. Об основной идее монументального сооружения, построенного в июне 1811 года, его композиционных и конструктивных особенностях архитектор писал: "Так как колонна является триумфальным памятником, воздвигнутым в память Петра Великого, в честь самого памятного и решительного события его царствования, то я старался дать всей этой композиции характер оригинальный и, так сказать, присущий герою и его творчеству. С этой целью я прибегнул к аллегориям простым, но точным и ясным. Колонна из железа в четыре куска, и, чтобы скрыть их соединение, каждый шов закрыт венком; первый из лавра и пальм, второй из лавра, а третий из дубовых листьев. Промежутки между венками заполнены изображениями перекрещенного оружия. Капитель образована из больших пальмовых листьев. Наверху возвышается цоколь, увенчанный полусферой. Над полусферой распростер свои крылья орел, держащий в когтях молнии войны, а в клюве лавровый венок..." (скульптор Ф.Ф. Щедрин).

В 1806 году Томон вместе с Воронихиным получил заказ на проектирование фонтанов вдоль дороги из Петербурга в Царское Село. Фонтан на склоне Пулковой горы Томон проектировал и строил вместе с Воронихиным, а остальные сооружал один. На Царскосельской дороге он соорудил три фонтана. Ныне один из этих фонтанов установлен у Казанского собора, а другой - в Московском парке Победы. В 1807 году он разработал проект и составил смету на строительство фонтана в деревне Пулковой. Тщательно прорабатывая композицию и выверяя пропорции, архитектор продумывал каждую деталь. В результате Томон создал сооружение величественное и монументальное, несмотря на его небольшие размеры. Первое десятилетие века для Тома де Томона явилось временем необычайного творческого подъема. Архитектор много работал над проектами для губернских городов. В 1806-1807 годах в мастерской архитектора один за другим рождались проекты жилых и общественных зданий, причем последним отводилась немаловажная роль.

В период между 1806 и 1809 годами по проекту Томона в Петербурге перестраивался дом Лаваль, сохранившийся до наших дней и представляющий собой один из наиболее интересных архитектурно-художественных и исторических памятников города. Архитектор сохранил в общих чертах планировку и назначение отдельных помещений. Однако заново отделал здание и его интерьеры. Неузнаваемо преобразился фасад. Он получил богатый архитектурно-художественный декор, сразу же выделивший дом Лаваль среди особняков знати, разместившихся вдоль набережной Невы. Будучи придворным архитектором, Томон участвовал в переделке интерьеров Зимнего дворца. Он разработал проекты Овальной столовой и так называемых Холодных бань. В 1810 году придворного архитектора привлекли к работам, развернувшимся в летней царской резиденции на Каменном острове. 1810 год для Томона ознаменовался еще одним радостным событием. 1 сентября в большом общем собрании Академии художеств ему единодушно было присвоено звание профессора архитектуры.

Период работы Тома де Томона в Петербурге охватывает тринадцать лет. Деятельность его была плодотворной. Но один из его замыслов принес ему мировую известность. Это великолепный ансамбль Стрелки Васильевского острова со зданием Биржи и ростральными колоннами. Он достойно завершил неповторимый архитектурный облик центра Петербурга - одного из красивейших городов Европы. Проектирование и сооружение этого ансамбля охватывает почти весь петербургский период творчества Тома де Томона - наиболее продолжительный и плодотворный в его жизни. Томон создал прекрасный архитектурный памятник, символизирующий новую эпоху в развитии русской архитектурной мысли.

Для составления проекта Томону потребовалось пять лет неустанных поисков при постоянной творческой поддержке совета Академии художеств. Архитектор сделал несколько проектов. Первый вариант проекта Биржи, разработанный Томоном, был компиляцией из целого ряда проектов на Большую премию Французской академии искусств. После пятикратного отклонения проекта Советом петербургской Академии художеств, проработав над ним четыре года, перекраивая чертеж за чертежом, Томон представил, наконец, окончательный вариант, который и был утвержден императором 26 февраля 1804 года. В процессе разработки проекта Томоном в роли экспертов выступали архитекторы А.Н. Воронихин и . Их критика во многом определила положительные качества проекта: внесла в него правильное понимание стоявшей перед архитектором задачи ансамбля, а также соответствие самого здания его назначению. Необходимо отметить, что Андреян Захаров состоял в Комитете по строительству Биржи и как опытный практик активно влиял на составление проекта и его осуществление. Творческое участие Захарова, а также активное вмешательство в разработку проекта Биржи Совета Академии художеств во главе с Воронихиным во многом обусловили успех Томона.

Работы на Стрелке начались весной 1804 года, а 23 июня 1805 года в присутствии царской семьи и при большом стечении народа состоялась торжественная закладка Биржи. Строительство шло очень медленно и, казалось, вымучило всех. Наконец, 25 декабря 1811 года объявили высочайший указ о завершении строительства "нового биржевого здания со всеми оными принадлежностями, ростральными колоннами, площадью и набережной". В связи с завершением работ "чиновники, бывшие при построении новой Биржи", получили из царской казны перстни с драгоценными камнями, а Тома де Томону был пожалован орден Св. Владимира IV степени. Во время приема здания Биржи обнаружились недоделки, что затянуло работы еще на два года. Но и в 1814 году открытия Биржи не состоялось - еще продолжалась война с Наполеоном. Это произошло 15 июля 1816 года и стало настоящим праздником. Биржа настолько всем понравилась, что ее повсеместно стали изображать на картинах, акварелях, гравюрах и предметах прикладного искусства: шпалерах, вазах, стеклянной и фарфоровой посуде.

Ансамбль Биржи уже издали производит сильное впечатление. На значительных расстояниях хорошо воспринимается весь объем спокойного, окруженного колоннадой здания, как бы противостоящий течению реки, прекрасные силуэты Ростральных колонн и лента набережной. Объединенные в единое целое, части ансамбля предлагают поразительное разнообразие точек обзора. Благодаря удачно найденному масштабу, биржевой ансамбль превосходно согласуется с ансамблем Петропавловской крепости и застройкой Дворцовой набережной. Он явился тем недостающим звеном, которого так не хватало для завершения столь привычного теперь облика городского центра.

Ж.Ф. Тома де Томон скончался в Петербурге 23 августа (4 сентября) 1813 года. Отпевали его в католической церкви Св. Екатерины и похоронили на Смоленском лютеранском кладбище. На могиле был поставлен памятник из розового гранита в виде античного жертвенника на высоком постаменте. В 1940 году прах и памятник архитектору перенесены в Некрополь XVIII века (Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры).

Долгое время оставался спорным вопрос относительно причины скоропостижной смерти Тома де Томона. Многие документы на французском языке (ни Томон, ни его жена русского языка не знали) оставались вне поля зрения исследователей. В их числе прошение вдовы Клер де Томон от 22 марта 1816 года на высочайшее имя, в котором есть такие строчки о кончине зодчего: "Смерть явилась следствием падения, которое произошло в Каменном театре при осмотре состояния стен этого здания после пожара в январе 1813 года".

, Швейцария

Жан-Франсуа Тома́ де Томо́н (фр. Jean-François Thomas de Thomon , 1 апреля , Берн - 23 августа [4 сентября ] , Санкт-Петербург) - французский архитектор , рисовальщик, представитель зрелого классицизма , работавший в России .

Биография

Научные труды

Чертежи своих главных сооружений он издал в сборнике, под заглавием:

• «Recueil des façades des principaux monuments construits à St.-Pétersbourg par Thomas de Thomon» (СПб., 1806);

Кроме того, им написано и напечатано сочинение

• «Traité de peinture, précédé de l’origine des arts», с приложением гравюр, чертежей и планов (СПб., 1809).

Напишите отзыв о статье "Тома де Томон, Жан-Франсуа"

Литература

• Зодчие Санкт-Петербурга. ХIХ - начала ХХ века / Сост. В. Г. Исаченко. - СПб., 1998.
• Курбатов В. Петербург. - СПб.: Лениздат, 1993.
• Шуйский В. К. Тома де Томон. - Л.: Лениздат, 1981.

Примечания

Отрывок, характеризующий Тома де Томон, Жан-Франсуа

– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»

Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.

Будущий архитектор появился на свет в одном из самых красивых городов Франции Нанси, история которого ведется с X века. Город был богат памятниками культуры, нередко становился свидетелем исторических событий. Все это способствовало тому, что ребенок, получивший имя Жан Франсуа Тома де Томон, родившийся в семье военного не мог с детских лет не проникнуться его атмосферой. Лист бумаги и карандаш оказались в руках мальчика очень рано. Увлечение рисованием было столь сильно, что, став юношей он твердо знал: путь его лежит в Парижскую академию архитектуры. Дарование молодого человека выделяло его из числа учеников. Как лучший из них он был отправлен в Италию для продолжения образования. Рим стал местом его пребывания. Перед восторженным взглядом молодого архитектора, знатока искусства открывают свои сокровища Неаполь, Флоренция, Венеция.

По окончании учёбы Томон возвращается на родину. Ему определяется место службы у графа д Артуа, брата короля Людовика XVI. Нельзя сказать, что время работы у сиятельного заказчика было плодотворным и творчески интересным для архитектора. Великая французская революция, начавшаяся в июле 1789 году взятием Бастилии, жестко прошлась по жизни практически каждого гражданина страны.

Томон, дворянин и роялист, вынужден был покинуть Францию, как тогда казалось на время. На самом деле навсегда. Характер его жизни даёт возможность предположить, что Жан Франсуа был человеком простым в общении, располагающим к себе людей, подвижным, легким на подъем. Он работает в Австрии, Польше, Венгрии. Новые страны, заказчики, проекты. 1797 год явил новую возможность задуматься о переменах в творческой судьбе. Князь А. М. Голицын пригласил архитектора поработать в далекой России. Сначала деятельность Томона была связана со строительством в имениях князя. А потом он оказывается в Петербурге.

Архитектор принимает участие в конкурсе на строительство Казанского собора. Победителем становится А. Н. Воронихин. Однако, занимаясь этой работой, Томон приобретает опыт, круг новых знакомых. Среди последних граф А. С. Строганов- президент Академии художеств. Начальное знакомство петербургского общества с Томоном произошло посредством его блестящих рисунков и гравюр. Вероятно, эта сторона творчества зодчего способствовала тому, что в 1800 г. Совет Академии художеств присвоил ему звание академика. В 1802 г., архитектор принят в Российскую службу. В Академии Художеств он преподаёт в архитектурном классе, а в институте Корпуса инженеров путей сообщения - перспективу. Но все это занимало не первое место в деятельности мастера. Первая значительная работа архитектора в столице связана с перестройкой им здания Большого театра (1802, не сохранилось). Сейчас на его месте высится маловыразительное строение петербургской Консерватории. Работая над перестройкой театра, Томон откликается и на призыв своего соотечественника губернатора Одессы Дюка де Ришелье, спроектировать для его города театр. (не сохранился). Он строит в Петербурге Сальный буян – здания амбаров. Из гранитных блоков этого сооружения в начале двадцатого века будет построен памятник Борцам революции на Марсовом поле.

В это же время по заказу вдовствующей императрицы Марии Федоровны зодчий создает один из своих шедевров – Мавзолей Павла I, в память императора. По его проекту перестраивается особняк графини Лаваль. Он занимается интерьерами Зимнего дворца, проектирует фонтаны, надгробные памятники.

Но всё-таки, главным творением зодчего стал ансамбль стрелки Васильевского острова, со зданием Биржи, Ростральными колоннами, парадной гранитной набережной. Разные обстоятельства откладывали торжественное открытие ансамбля.
Однако, придворный архитектор Жан Франсуа Тома де Томон все равно не смог бы участвовать в этом событии. В 1811 г. осматривая стены Большого театра, сохранившиеся после пожара, он упал с лесов. Оправиться после несчастного случая ему не удалось, хотя умер он, спустя два с половиной года. Последние почти полтора десятка лет проведенные в России были заняты непрерывным трудом, полётом мысли, созиданием. Он стал частью истории Петербурга.