Недолгий мир с русью. Тохтамыш: биография

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

✪ Хан Тохтамыш (рассказывает историк Айболат Кушкумбаев)

✪ За что воевали Тохтамыш и Тамерлан??

Субтитры

Приход к власти

Ко времени правления Тохтамыша относится возрождение золотоордынских городов в Нижнем Поволжье .

Борьба с Тамерланом

Татары ещё несколько раз делали небольшие набеги на русскую землю, разграбили Рязань , но предпринять большой и серьёзный поход против Москвы Тохтамыш не мог, так как в это время вступил в борьбу с Тимуром (Тамерланом), которому он был обязан престолом. Опасаясь перехода Закавказья и Западного Ирана под власть противника, Тохтамыш предпринял в 1385 году вторжение в этот регион. Захватив Тебриз и разграбив его, хан отступил с богатой добычей; среди 90 000 пленников был и поэт Камол Худжанди . В 1390-е годы Тимур нанёс ордынскому хану два жестоких поражения - на Кондурче (1391) и Тереке (1395) - после которых Тохтамыш лишился престола и был вынужден вести постоянную борьбу с ханами, поставленными Тимуром. После поражения Тохтамышу, видимо, удалось на короткий срок захватить власть в Тюменском ханстве или в части его улусов .

Борьба с Едигеем

Вскоре на золотоордынском престоле при содействии эмира Едигея воцарился Тимур-Кутлуг , разбивший Тохтамыша, который вслед за этим бежал с семьёй в Киев к великому князю литовскому Витовту . Тохтамыш был принят великим князем, желавшим использовать его в качестве проводника своего политического влияния в Орде.

Тохтамыш окончательно было утратил политическое влияние, однако в последние годы стал склоняться к миру с Тимуром, к которому даже отправил посольство. Поэтому Едигей после этой громкой победы не оставил Тохтамыша в покое и в течение продолжительного времени с переменным успехом боролся с ним.

В 1405 году Тимур умер, а Тохтамыш в 16-м сражении с Едигеем и Чокре был окончательно разгромлен и убит. Под 1406 годом Архангелогородский летописец (входит в Устюжский летописный свод) сообщает (л. 215 об. - 216):

Ярлыки хана Токтамыша

Ярлык хана Токтамыша Ягайлу

Ярлык был найден в 1834 г. К. М. Оболенским в Московском главном Архиве Министерства Иностранных дел. Документ находился среди бумаг А. С. Нарушевича, находившихся некогда в Краковском коронном архиве.

Подлинник ярлыка состоит из двух листов лощеной бумаги. Длина первого листа - 39,6 см, ширина - 19,8 см. Длина второго листа - 41,8 см, ширина - 19,8 см. На обоих листах имеется знак бычьей головы. Текст выпонен чернилами уйгурским письмом на чагатайском языке на лицевых сторонах листов - 13 строк на первом листе и 12 строк на втором. На первом листе первая строка и первое слово шестой строки написаны золотом. Третья, четвёртая и пятая строка, следующие за после упоминания имени адресата сдвинуты «вниз» (влево). Рядом с этими строками с правой стороны располагается золотой оттиск четырёхугольной печати (6×6 см). Печать состоит из двух квадратов, один из которых расположен внутри другого с текстом на арабском языке, выполненным куфическим шрифтом. Надпись во внутреннем квадрате - «Султан правосудный Токтамыш». Надпись во внешнем квадрате - «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Нет бога кроме Аллаха, Мухаммад посланник Аллаха. Да богославит его Аллах и да приветствует его!» На втором листе золотом написаны начало первой и шестой строк. Ярлык написан 20 мая 1393 года (год курицы, 8 раджаба 795).

Одновременно был обнаружен и ещё один ярлык, выполненный на сходной бумаге (знак бычьей головы перевернут), написанный западнорусским полууставом, имеющим сходное содержание, но не являющийся переводом.

Известен целый ряд переводов ярлыка на русский язык. В 1835 году такой перевод был выполнен О. М. Ковалевским, в 1837 году - А. К. Казем-Беком, в 1850 году - И. Н. Березиным, в 1888 году - В. В. Радловым. В 1927 году А. Н. Самойлович опубликовал работу в которой сделал некоторые уточнения к переводам И. Н. Березина и В. В. Радлова.

Наиболее часто цитируемыми переводами ярлыка являются переводы И. Н. Березина и В. В. Радлова.

Я, Токтамыш, говорю Ягайлу.
Для извещения о том, как Мы воссели на великое место, Мы посылали прежде послов под предводительством Кутлу Буги и Хасана и ты тогда же посылал к Нам своих челобитников. Третьего года послали некоторые огланы, во главе которых стояли Бекбулат и Коджамедин, и беки, во главе которых стояли Бекиш, Турдучак-берди и Давуд, человека по имени Эдугу к Темиру, чтобы призвать его тайным образом. Он пришел на этот призыв и согласно их злонамерению послал им весть. Мы узнали об этом (только) тогда, когда он дошел до пределов (нашего) народа, собрались, и в то время, когда Мы хотели вступить в сражение, те злые люди с самого начала пошатнулись и вследствие этого в народе произошло смятение. Все это дело случилось таким образом. Но Бог милостив был и наказал враждебных нам огланов и беков, во главе которых стояли Бекбулат, Коджамедин, Бекиш, Турдучак-берди и Давуд.
Для извещения об этих делах мы теперь посылаем послов под предводительством Хасана и Туулу Ходжи. Теперь ещё другое дело: Ты собирай дань с подвластных Нам народов и передай её пришедшим к тебе послам; пусть они доставят её в казну. Пусть по-прежнему опять твои купеческие артели разъезжают; это будет лучше для состояния великого народа.
Такой ярлык с золотым знаком мы издали. В год курицы, по летосчислению в 795-й, в 8 день месяца Реджеба, когда орда была в Тане, мы (это) написали.
- Радлов В.В. Ярлыки Токтамыша и Темир-Кутлуга//ЗВОРАО. 1888. Т.3., С.1-17

Ягайлу. Мы послали послов, из коих главные Котлубуга и Асан, дать знать о восшествии на великое место, и ты также послал к нам присланника. Третьего года нисколько Угланов, из коих важнейшие Бекбулат и Ходжа Медин, и Беки, из коих главные Бекгич и Турдучак Берди Давуд, отправив вперед человека, по-имени Идикгия, послали (без моего ведома) к Темирю. По тому требованию он выступил. Когда он, веруя в лукавое сердце и такой же язык их, пришёл тайно вперед мы, узнавъ, собрались; во время битвы прежде те дурные люди ушли с места, отчего и парод ушел с места. Вот что было причиной бывшему до тех пор тому делу. Бог нас пожаловав, предал нам враждующих Угланов и Беков, из коих главные Бекбулат, Ходжа Медин, Бекгич и Турдучак Берди Давуд. Тепер мы послали послов, из коих главные Асан и Тулу Оджа, дать знать об этом случившемся. А далее
С подданных Нам волостей собрав выходы, вручи идущим послам для доставления в казну. Ещё по прежнему правилу (мои) негоцианты и твои купцы пусть ходят одни к другим: признавая это хорошим для Великого Улуса, мы утвердили грамоту с золотым знаком. Велено написать курячьяго года гиджры семьсот девяносто пятого ново-лунного месяца Реджеба восьмого дня, когда Орда была на Дону.
- Березин И.Н. Ханские ярлыки. 1. Ярлык хана Золотой Орды Тохтамыша к польскому королю Ягайлу. 1392-1993 г. Казань, 1850, С.12

С проблемой точности перевода связан и вопрос места написания письма. О. М. Ковалевский, А. К. Казем-Бек, И. Н. Березин в своих переводах отмечают это место фразой «когда Орда была на Дону». В переводах В. Г. Тизенгаузена и В. В. Радлова в качестве места написания письма указывается Тан, под которым переводчики понимают город близь устья Дона (Азов). В последнем случае интерпретация является более убедительной, так как в известных случаях, когда документ составлялся на берегу реки (ярлык Тимур-Кутлука, письмо Улуг-Мухаммада, письмо Махмуд-хана), при обозначении места используются другие слова.

Подлинник в 1921 году был передан Польше.

Ярлык Тохтамыша Бек-Ходжаю

Документ принадлежал крымскому владельцу и был представлен в качестве документа на право владения князю М. С. Воронцову.

Ярлык представляет собой свиток склеенный из четырёх листов плотной, желтоватой, лощеной с обеих сторон бумаги без филиграни. Листы имеют длину 33, 36,35,5 и 18 см. Сам свиток имеет длину 119 см и ширину 25,2 см. Текст выполнен черными чернилами изящным почерком дивани-джали, исполненным вязью. Текст имеет размер 21×90 см, справа имеются поля в 5 см. Длина полных строк достигает до 21 см, коротких - до 11 см. По алифу средняя высота букв составляет 1,5-2 см. Максимальная высота букв в инвокации - составляет 4-6 см. Между строками текста расстояние в 6-7 см. Расстояния между инвокацией и интитуляцией и между интитуляцией и основным текстом составляет 10-12 см. Написаны золотом инвокация, интитуляция, слово «хан» и заменяющие это слово местоимения.

На ярлыке два оттиска алой печати квадратной формы (12см×12см). Текст печати в целом соответствует тексту в печати на ярлыке хана Токтамыша к Ягайлу, за исключением того, что перед словом «султан» во внутреннем квадрате наблюдаются нечитаемые символы.

Первый оттиск расположен справа, напротив 7-8 строк текста и приходится на место скленного стыка 2 и 3 листа бумаги. Второй оттиск расположен на 4 листе бумаги, слева, на концах 14-15 строк.

Уже в конце 70-х годов прошлого века, несмотря на реставрацию, проведенную в 1970 году, исследователями отмечалась плохая сохранность документа по сравнению с его первоначальным состоянием (в 1843 году с него была снята факсимильная копия).

Предаюсь на Бога и уповаю на милость и благость его! Тохтамышево слово.
Крымской области начальникам, во главе коих Кутлу-Буга, Бекам, духовным судьям, духовным законоведцам, настоятелям, старцам, секретарям палат, таможникам, весовщикам, букаулам, заставщикам, каким бы то ни было мастерам, всем.
Так как Тимур-Пулад повелел так: «владеющий сим ярлыком Бек Хаджи с принадлежащими ему людьми, все нами пожалованы (они платили в государственное казначейство ежегодно все какие бы то ни было требуемые расходы с надбавками). Отныне впредь да не налагают на Суткуль называемые „подушные“, да не требуют подвод и корму; да не требуют на амбары хлебного харчу; областные власти да не трогают никакого подчиненного Суткулю человека внутри Крыма, вне, на местах остановки; всем им вкупе сущим, ради освобождения их от требуемых расходов, оказывания покровительства и помощи, написания паизоваго тарханного ярлыка, вы все в этом случае оказывайте безпрекословное содействие Бек Хаджию», то посему делающие раскладку областных подушных непременно побоятся причинять беспокойство и обиду. Но если ты Бек Хаджи, говоря: я есемь вот как пожалован" станешь причинять насилие жалким беднякам, и тебе же доброго не будет. Так молвя, для держания дали краснопечатный ярлык. Орда находилась на Дону, на Ур-тубе, на степи. Писано в лето обезьяны девяносто четвёртого года месяца Зулькаада двадцать четвёртого.
- Тарханные ярлыки Тохтамыша, Тимур-Кутлука и Саадет-Гирея с введением, переписью и примечаниями, изданные И.Березиным, профессором Казанского университета. - Казань, 1851.

Документ хранится в Институте восточных рукописей РАН.

Золотой Орды в -1395 годах , хан Тюменского ханства с 1400 года , один из потомков Джучи , старшего сына Чингисхана .

Приход к власти

Ко времени правления Тохтамыша относится возрождение золотоордынских городов в Нижнем Поволжье .

Борьба с Тамерланом

Борьба с Едигеем

Витовт начал готовить масштабный поход против татар с целью посадить на золотоордынском престоле Тохтамыша, который с отрядом в несколько тысяч татар также принял участие в походе. Выступив на Орду, Витовт в 1399 году разбил лагерь на реке Ворскле , и Тимур-Кутлуг, испугавшись многочисленности противника, запросил мира. Тем временем к реке подоспел Едигей со своими войсками и разорвал переговоры, убедив Тимур-Кутлуга продолжить борьбу. Возглавив ордынские войска, Едигей нанёс сокрушительное поражение Витовту.
Тохтамыш окончательно было утратил политическое влияние, однако в последние годы стал склоняться к миру с Тимуром, к которому даже отправил посольство. Поэтому Едигей после этой громкой победы не оставил Тохтамыша в покое и в течение продолжительного времени с переменным успехом боролся с ним.

Ярлыки хана Токтамыша

Ярлык хана Токтамыша Ягайлу

Наиболее часто цитируемыми переводами ярлыка являются переводы И. Н. Березина и В. В. Радлова.

Я, Токтамыш, говорю Ягайлу.
Для извещения о том, как Мы воссели на великое место, Мы посылали прежде послов под предводительством Кутлу Буги и Хасана и ты тогда же посылал к Нам своих челобитников. Третьего года послали некоторые огланы, во главе которых стояли Бекбулат и Коджамедин, и беки, во главе которых стояли Бекиш, Турдучак-берди и Давуд, человека по имени Эдугу к Темиру, чтобы призвать его тайным образом. Он пришел на этот призыв и согласно их злонамерению послал им весть. Мы узнали об этом (только) тогда, когда он дошел до пределов (нашего) народа, собрались, и в то время, когда Мы хотели вступить в сражение, те злые люди с самого начала пошатнулись и вследствие этого в народе произошло смятение. Все это дело случилось таким образом. Но Бог милостив был и наказал враждебных нам огланов и беков, во главе которых стояли Бекбулат, Коджамедин, Бекиш, Турдучак-берди и Давуд.
Для извещения об этих делах мы теперь посылаем послов под предводительством Хасана и Туулу Ходжи. Теперь ещё другое дело: Ты собирай дань с подвластных Нам народов и передай её пришедшим к тебе послам; пусть они доставят её в казну. Пусть по-прежнему опять твои купеческие артели разъезжают; это будет лучше для состояния великого народа.
Такой ярлык с золотым знаком мы издали. В год курицы, по летосчислению в 795-й, в 8 день месяца Реджеба, когда орда была в Тане, мы (это) написали.
- Радлов В.В. Ярлыки Токтамыша и Темир-Кутлуга//ЗВОРАО. 1888. Т.3., С.1-17

Ягайлу.
Мы послали послов, из коих главные Котлубуга и Асан, дать знать о восшествии на великое место, и ты также послал к нам присланника. Третьего года нисколько Угланов, из коих важнейшие Бекбулат и Ходжа Медин, и Беки, из коих главные Бекгич и Турдучак Берди Давуд, отправив вперед человека, по-имени Идикгия, послали (без моего ведома) к Темирю. По тому требованию он выступил. Когда он, веруя в лукавое сердце и такой же язык их, пришёл тайно вперед мы, узнавъ, собрались; во время битвы прежде те дурные люди ушли с места, отчего и парод ушел с места. Вот что было причиной бывшему до тех пор тому делу. Бог нас пожаловав, предал нам враждующих Угланов и Беков, из коих главные Бекбулат, Ходжа Медин, Бекгич и Турдучак Берди Давуд. Тепер мы послали послов, из коих главные Асан и Тулу Оджа, дать знать об этом случившемся. А далее
С подданных Нам волостей собрав выходы, вручи идущим послам для доставления в казну. Ещё по прежнему правилу (мои) негоцианты и твои купцы пусть ходят одни к другим: признавая это хорошим для Великого Улуса, мы утвердили грамоту с золотым знаком. Велено написать курячьяго года гиджры семьсот девяносто пятого ново-лунного месяца Реджеба восьмого дня, когда Орда была на Дону.
- Березин И.Н. Ханские ярлыки. 1. Ярлык хана Золотой Орды Тохтамыша к польскому королю Ягайлу. 1392-1993 г. Казань, 1850, С.12

Подлинник в 1921 году был передан Польше.

Ярлык Тохтамыша Бек-Ходжаю

Предаюсь на Бога и уповаю на милость и благость его!
Тохтамышево слово.
Крымской области начальникам, во главе коих Кутлу-Буга, Бекам, духовным судьям, духовным законоведцам, настоятелям, старцам, секретарям палат, таможникам, весовщикам, букаулам, заставщикам, каким бы то ни было мастерам, всем.
Так как Тимур-Пулад повелел так: «владеющий сим ярлыком Бек Хаджи с принадлежащими ему людьми, все нами пожалованы (они платили в государственное казначейство ежегодно все какие бы то ни было требуемые расходы с надбавками). Отныне впредь да не налагают на Суткуль называемые „подушные“, да не требуют подвод и корму; да не требуют на амбары хлебного харчу; областные власти да не трогают никакого подчиненного Суткулю человека внутри Крыма, вне, на местах остановки; всем им вкупе сущим, ради освобождения их от требуемых расходов, оказывания покровительства и помощи, написания паизоваго тарханного ярлыка, вы все в этом случае оказывайте безпрекословное содействие Бек Хаджию», то посему делающие раскладку областных подушных непременно побоятся причинять беспокойство и обиду. Но если ты Бек Хаджи, говоря: я есемь вот как пожалован" станешь причинять насилие жалким беднякам, и тебе же доброго не будет. Так молвя, для держания дали краснопечатный ярлык. Орда находилась на Дону, на Ур-тубе, на степи. Писано в лето обезьяны девяносто четвёртого года месяца Зулькаада двадцать четвёртого.
- Тарханные ярлыки Тохтамыша, Тимур-Кутлука и Саадет-Гирея с введением, переписью и примечаниями, изданные И.Березиным, профессором Казанского университета. - Казань, 1851.

Документ хранится в Институте восточных рукописей РАН.

Напишите отзыв о статье "Тохтамыш"

Примечания

Литература

Григорьев А. П. // Историография и источниковедение стран Азии и Африки: сборник. - Л. : ЛГУ имени А. А. Жданова , 1983. - Вып. VII .
Миргалеев И. М. Политическая история Золотой Орды периода правления Токтамыш-хана. - 1-е изд. - Казань: Алма-Лит, 2003. - 164 с. - 500 экз. - ISBN 5-98245-007-3 .
Почекаев Р. Ю. Очерк десятый. Токтамыш, или «Новый Чингис-хан» // Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. - 1-е изд. - СПб. : ЕВРАЗИЯ, 2010. - С. 155-177. - 408 с. - 1 000 экз. - ISBN 978-5-91852-010-9 .
Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. - 1-е изд. - Саранск: Мордовское книжное издательство , 1960. - С. 137-182. - 278 с. - 1 500 экз.
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Трепавлов В. В. История Ногайской Орды. - 1-е изд. - М .: Восточная литература , 2002. - С. 75-77. - 752 с. - ISBN 5-02-018193-5 .
Якубовский А. Ю. // Греков Б. Д. , Якубовский А. Ю. Золотая Орда и её падение. - 2-е изд. - М .-Л. : Изд-во АН СССР , 1950. - С. 316-384. - 478 с. - 10 000 экз.

Ссылки

на «Родоводе ». Дерево предков и потомков
- перевод и фото на сайте «»

Отрывок, характеризующий Тохтамыш

В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.

Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.

Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.

Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.

26 августа 1382 г. войска хана Тохтамыша сожгли Москву . После этого татарские войска захватили Владимир, Переяславль, Юрьев, Звенигород, Можайск и другие русские города, обложив их данью. Поход 1382 года имел своей целью восстановление власти золотоордынского «царя» над Владимиро-Московской Русью, которая после Куликовской битвы 1380 года приобрела независимость.

Тохтамыш

Хан Тохтамыш

Тохтамыш являлся одним из потомков рода Джучи, старшего сына Чингис-хана. Его отцом был Туй-Ходжи оглан, правитель Мангышлака (полуостров на восточном побережье Каспийского моря), влиятельный царевич при хане Урусе. После того, как отец Тохтамыша был казнён по приказу хана за неповиновение, молодой царевич, спасая свою жизнь, в 1376 году бежал к самаркандскому правителю Тимуру (Тамерлану). Уже через год он при поддержке войск правителя Мавераннахра (историческая область в Центральной Азии, земли между реками Амударья и Сырдарья), приступил к завоеванию Золотой Орды.

Его положение облегчалось тем, что Золотая Орда была ослаблена в период смуты. Тохтамыш потерпел несколько поражений от войск Уруса, но Тимур продолжал оказывать ему поддержку, выделяя новые войска. После смерти Уруса, Тохтамыш смог разгромить Тимур-Мелика и стал правителем Белой Орды (восточная часть улуса Джучи) с центром в Сыгнаке. В 1378 году Тохтамыш начал войну с Мамаем, который контролировал западную часть Золотой Орды.

Куликовская битва, где Мамай потерял свои основные силы, окончательно перевесило чашу весов в пользу Тохтамыша. Мамай смог собрать ещё одну армию, но при встрече с силами противника на р. Калке его мурзы перешли на сторону Тохтамыша, который был «царских кровей». Мамай сбежал с сокровищами в Крым, где был убит бывшими союзниками - итальянцами. Царевич захватил земли Мамая вплоть до Азова, включая столицу Золотой Орды — Сарай-Берке и занят царский трон. Это был звёздный час Тохтамыша, он объединил под своей властью улус Джучи.

Нашествие Тохтамыша на Русь

Возглавив Золотую Орду, Тохтамыш, естественно, хотел восстановить власть над Северо-Восточной Русью. Хан послал московскому великому князю Дмитрию Ивановичу и другим русским князьям послов с известием о своей победе над врагом Руси Мамаем, а также о своём воцарении в Золотой Орде. Москве сообщили, что царь Тохтамыш благодарен князю Дмитрию за то, что тот разбил Мамая на Куликовом поле, т. к. русские воины победили не хана Золотой Орды, а темника, узурпатора ханской власти. Теперь, когда в Золотой Орде к власти пришёл законный царь, из рода Чингизидов, Русь по старине должна платить дань, за что Тохтамыш пообещал Дмитрию Ивановичу свою милость и защиту от врагов (Литвы). Великий князь встретил татарских послов приветливо, одарил их, выслал дары хану, но от дани («выхода») и покорности государь Дмитрий отклонился.

Летом 1381 года на Русь было отправлено ещё одно татарское посольство во главе с Ак-Хозю. Однако послы доехали только до Нижнего Новгорода, видимо, там татары получили известие, что Дмитрий не настроен платить дань и вернулись в Орду. Тогда Тохтамыш решил применить военную силу. Его решение утвердил и донос полученный от суздальских князей Василия и Семёна. Дмитрий пригласил в Москву митрополита киевского Киприана. Этот шаг суздальские князья представили как сговор Москвы с Литвой, союзницей его врага - Мамая.

Тохтамыш поднял войско, и летом 1382 года занял земли Волжской Булгарии. Русские купцы, чтобы не допустить утечки информации, были перебиты или арестованы, их суда и товары конфискованы. Тохтамыш переправился через Волгу и взяв суздальских князей проводниками двинулся в поход «изгоном», т. е. без обозов. Татарское войско обошло Рязанскую землю с юга-востока и вышло к Оке. Некоторые исследователи считают, что князь Олег Рязанский указал Тохтамышу броды через Оку.

Известие о приближение вражеских войск, оно было получено «от некоторых доброхотящих, живущих в пределах татарских», застало московское правительство врасплох. Дмитрий Иванович вывел имеющие силы (а его войска понесли на поле Куликовом огромные потери) навстречу ордынцам. Однако не получив поддержки со стороны других князей, видя слабость наличных сил и отсутствие единства, пошел на север, в Кострому, чтобы собрать более сильное войско. Его двоюродный брат князь серпуховской и боровский Владимир Андреевич направился в Волок Ламский. Москву и свою семью великий князь поручил митрополиту Киприану. Судя по всему, Дмитрий Донской был уверен в неприступности новых каменных стен города построенных в 1367 году. К тому же укрепления были оснащены дальнобойными самострелами и «тюфяками» (городская артиллерия). Лёгкая ордынская кавалерия не имела возможности взять такую первоклассную крепость. Город обладал достаточными запасами продовольствия, чтобы выдержать возможную осаду.

Проблема была в другом, великий князь переоценил управленческие качества Киприана, не оставил в городе опытных воевод. Не хватало защитникам и силы воинского духа - немногочисленная профессиональная дружина ушла с князем, ратники, одержавшие победу на Куликовом поле, были распущены по домам. В городе остались немногие бояре с прислугой и московские ремесленники. Эта масса не была склонна к военной дисциплине, порядку и длительным военным операциям. Склонность к своеволию, самоуправству, безответственность доминировали в их сознании.

Падение Москвы

Киприан не стал организовывать оборону и стал готовиться к отъезду. В городе начались беспорядки, одни хотели затворить ворота и держать оборону, другие немедленно покинуть город, между ними начались стычки. На собравшемся вече было решено никого из города не выпускать. «Защитники» разгромили боярские подвалы с вином и мёдом, началось повальное пьянство, грабеж. Горожане даже не смогли выполнить решение веча - митрополита Киприана и великую княгиню выпустили из Москвы, правда, предварительно разграбили их багаж. Княгиня Евдокия с семьей поехала к мужу в Кострому, а владыка Киприан в Тверь.

Временную оборону города попытался организовать литовский князь, внук Ольгерда Остей, который состоял на русской службе. Исследователям неизвестно чьим сыном был Остей. Возможно, Остей был сыном одного из двух братьев Ольгердовичей, сыновей знаменитого Ольгерда, сына Гедимина - Андрея и Дмитрия, героев битвы на Куликовом поле. Он смог усмирить бунтующих, ободрить сомневающихся, назначил в ополченские отряды командиров. Под его руководством москвичи смогли выжечь посады и подготовить стены к обороне, заготовили камни, смолу, деготь. Каждому защитнику определили его место на стене.

Войско Тохтамыша, перейдя реку Оку, захватило Серпухов и направилось на Москву, «волости и сёла жгучи и воюючи, а род христианский секучи и убиваючи, а иные люди в полон емлючи». 23 августа передовые силы войска Тохтамыша подошли к Москве. Город не был блокирован, татарские сотни только кружили вокруг города, грабя деревни. Несколько татар подъехало к стенам и они осведомились у защитников, в городе ли князь Дмитрий Иванович. Получив отрицательный ответ, татары стали проводить рекогносцировку. Москвичи подвергли их оскорблениям и насмешкам.

Утром 24 августа к стенам вышли основные силы Тохтамыша. После перестрелки, татары пошли на штурм города, надеясь взять город с ходу, воспользовавшись отсутствием великого князя и его сил. Однако горожане отбили все приступы с большим уроном для атакующих. Ордынцев обстреливали из «тюфяков», самострелов, поливали кипящей водой и смолой. Стены, при наличие достаточного количества защитников и средств защиты, были неприступны. 25 августа противник пошёл на второй штурм, но и его отразили.

Войско Тохтамыша понесло значительные потери и не могло тратить время на осаду, в этот момент князья Дмитрий и Владимир Серпуховский собирали войска, крестьяне собирались в отряды и нападали на врага, ситуация с каждым днём менялась не в пользу татарского войска. Тохтамыш решил применить военную хитрость. 26 августа через суздальских князей, они были родными братьями жене московского великого князя, великой княгине Евдокии, он предложил горожанам почётный мир, при условии, что татарское посольство впустят в Москву. Верить врагу и предателям было очень глупо, но пьяная толпа (горожане уже несколько дней были пьяными) приняла условие Тохтамыша. Князья Василий Кирдяпа и Семён принесли клятву на кресте.

Татарское посольство вышли встречать князь Остей, духовенство, знатные и простые люди. Защиту ворот не обеспечили. Татарское посольство проникло в город, а за ним бросилось и остальное вражеское войско, началась бойня. Первым был зарублен князь Остей. За ним стали рубить священнослужителей и прочий люд. Горожане были застигнуты врасплох и не смогли организовать сопротивление, по всему города шла резня и грабеж. Татары захватили великокняжескую казну, огромное число ценностей, город выжгли. Всё население было вырезано, сожжено или уведено в полон. При дальнейшем подсчёте выяснилось, что только погибших горожан - около 24 тыс. человек. Когда великий князь московский и владимирский Дмитрий Иванович вернулся в Москву, то увидел только «дым, пепел, землю окровавленную, трупы и пустые обгорелые церкви».

Чтобы захватить ещё добычи и людей Тохтамыш рассеял свои войска по Русской земле. Татарские отряды разорили Владимир, Звенигород, Можайск, Юрьев и Переяславль. Он запретил трогать Тверскую землю, поэтому туда устремился поток беженцев. Часть войска Тохтамыша подошла к Волоку Ламскому, где располагался герой Куликовской битвы Владимир Андреевич Храбрый. Русская рать под его началом атаковала и наголову разбила вражеские силы, многих татар взяли в плен. Этого было достаточно, что Тохтамыш поспешно собрал войска и покинул пределы Русской земли. На обратном пути войско Тохтамыша разорило Коломну и Рязанскую землю. В Орду Тохтамыш вернулся с огромной добычей и полоном, ещё более укрепив свою власть.

Великий князь московский Дмитрий Иванович приступил к восстановлению порушенных поселений. Осенью в Москву прибыло татарское посольство с предложением о мире. Весной 1383 года государь Дмитрий отправил в Орду своего старшего сына Василия в качестве заложника. Тохтамыш отдал ярлык на Великое княжение Дмитрию Ивановичу, хотя его просил себе Михаил Тверской. Московско-Владимирская Русь вновь была вынуждены платить дань золотоордынским царям и выполнять воинскую повинность (отправлять русские дружины на помощь Орде). Победа над Москвой не принесла удачи Тохтамышу - он начал борьбу со своим покровителем Тимуром и потерпел в ней поражение.

Самсонов Александр

Тохтамыш – хан Золотой и Белой Орды. Многие русские его ненавидят за жестокое и беспощадное разорение Москвы.

Тем не менее, он является видным политиком, так как многие годы держал в страхе Тамерлана, завоевателя Европы и Азии.

Жизнь Тохтамыша до восшествия на престол

Трудно определить точную дату рождения Тохтамыша, но, скорее всего, это середина XIV века. Его отцом был Туйходжа-оглан, он правил Мангышлаком, полуостровом, на котором родился его сын.

В то время государство монголо-татар делилось на четыре части, Белую, Синюю, Серую и Золотую Орду. Правитель Белой Орды, Урус-хан, пытался объединить свое государство с Золотой Ордой. Туйходжа-оглан отказался воевать против золотоордынцев, за что был вскоре казнен.

То же могло случиться и с Тохтамышем, однако он успел бежать к Тамерлану. Последний, будучи расчетливым политиком, опасался объединения государства, поэтому укрытие беглого царевича было ему на руку. Тамерлан дал Тохтамышу войско для завоевания белоордынского престола, однако оно было дважды разбито.

Урус-хан был в ярости, он требовал, чтобы Тамерлан выдал Тохтамыша, но Тамерлан пошел сам в бой. Он дошел до Сыгнака, столицы Белой Орды, но сильные морозы помешали ему в завоевании города. Однако и весной не произошло решительного сражения, Урус-хан умер, и началась частая смена правителей. В итоге Тохтамыш занимает престол Белой Орды.

Отношения с Русью

Когда московский князь Дмитрий Иванович, позже получивший прозвище Донского, был еще ребенком, митрополит Алексий, бывший регентом при малолетнем князе, поддерживал отношения с Ордой. Мамай, правитель Золотой Орды, желал поддерживать дружеские сношения с Москвой.

Однако, его армия состояла из наемников-генуэзцев. Это не устроило Алексия и Сергия Радонежского, так как купцы-генуэзцы пытались вести торговлю с Русью, но русские не хотели продавать им меха, ведь купцы исповедовали католицизм. Следовательно, это позволило Тохтамышу наладить отношения с Русью.

Куликовская битва

В 1380 году состоялась знаменитая Куликовская битва. Нельзя сказать, что это была первая победа русских над ордынцами, так как за 2 года до этого русские выиграли в битве на Воже. Тем не менее, невозможно переоценить значение этого сражения. В 1380 году столкнулись армии московского князя Дмитрия Ивановича и ордынского темника Мамая.

Решение вступить в бой с Мамаем впервые за 100 с лишним лет можно объяснить очень просто – был лишь темником, то есть, по родовитости был равен русским князьям, в то время, как Тохтамыш был ханом, т. е. царем, его власть была легитимна. Разгром Мамая был очень важен для Тохтамыша – ему открылся путь к золотоордынскому престолу.

Тохтамыш и поздравляют друг друга с победой над общим врагом. Тохтамыш становится правителем Золотой Орды и посылает убить Мамая.

Разорение Москвы

Некоторое время Русь и Орда жили в мире, Тохтамыш восстанавливал былое могущество государства. Но в 1381 покой нарушился отказом Дмитрия Донского приехать в Золотую Орду и выплатить дань.

Тохтамыш атаковал пограничные Рязанское и Суздальское княжества. Князья согласились показать Тохтамышу броды в реке Оке, при условии, что тот не будет их разорять.

Вскоре тверской князь Михаил также выразил свою покорность хану. В это время Дмитрий Иванович отправился в Кострому, надеясь собрать там войско. 23 августа ордынское войско окружило Москву.

Трехдневная осада не дала результатов. Тогда Тохтамыш пошел на хитрость – он попросил лишь выйти к нему с дарами и позволить ему осмотреть Москву. В случае исполнения просьбы Тохтамыш должен был покинуть Русь.

Однако хан нарушил обещание, ордынцы беспощадно разорили некогда богатую Москву и двинулись на родину.

Борьба с Тамерланом

После победы над Москвой Тохтамыш решил покончить со своим бывшим помощником, Тамерланом. Причина их ссоры заключалась в том, что Тохтамыш начал чеканить монеты со своим именем и решил наладить отношения с Египтом, враждовавшим с Тамерланом.

В 1385 Тохтамыш атаковал Мавераннахр, государство Тамерлана, однако не смог в нем закрепиться. Бывший покровитель ордынского хана не томил с местью – он уничтожил Ургенч, важный торговый город Орды.

В 1391 на сторону Тамерлана перешел Едигей, зять Тохтамыша, что значительно ослабило армию последнего. В 1395 Тамерлан разорил Золотую Орду, на престол взошел Едигей. Несколько лет Тохтамыш находился в бегах, но в 1405 решил помириться с Тамерланом, чтобы заключить союз против Едигея и столкнуть своих врагов.

Тамерлан вступил с ним в переговоры, так как нуждался в воинах в борьбе с Китаем. Однако, наладить отношения так и не удалось, так как Тамерлан вскоре умер. После его смерти почти нет упоминаний о Тохтамыше, но, предположительно, он был убит в 1406 году.

Историки называют Тохтамыша последним ханом единой Орды. Пришедший к власти после , ослабившего позицию монголо-татар, правитель собрал воедино разрозненные земли государства под названием Джучиев Улус. По сохранившимся свидетельствам, Тохтамыш обладал суровым нравом, который помог мужчине продержаться во главе Орды 25 лет.

Детство и юность

Дата рождения будущего хана Золотой Орды неизвестна, зато легко прослеживается родословная знаменитого воина. Тохтамыш родился в семье Туй-Ходжи – сына Джучи-хана и внука . Родовитое семейство принадлежало к правящей династии, но не имело в семье большой власти.

В 1364 году Туй-Ходжи, законного правителя полуострова Мангышлак, убивает близкий родственник. Причиной конфликта стало нежелание отца Тохтамыша участвовать в ненужном военном походе. Правление полуостровом переходит к родственникам будущего хана. А юноша, в попытках спастись от возможной расправы, несколько раз сбегает из родной Орды.

Впрочем, подростка постоянно возвращают домой, чтобы не терять контроль над подрастающим законным правителем полуострова. Тохтамыш, не желающий мириться с подобной судьбой, в 1375 году сбегает во владения Тимура (правителя соседних земель) и просит у мужчины защиту.

Попытки родственников в очередной раз вернуть Тохтамыша закончились провалом. Тимур не выдал юношу и даже снабдил молодого человека небольшим войском. На фоне постоянных сражений умирает узурпатор, и Тохтамыша провозглашают законным правителем Мангышлака. Но подобный поворот не устроил местную аристократию.

Вернувшийся домой с победой, Тохтамыш узнает, что трон вновь заняли. На этот раз противником молодого человека стал Тимур-Мелик-оглана. Новый правитель недолго продержался на престоле. Простые люди, которых не устроило правление назначенного аристократами государя, призывают Тохтамыша вернуться. А юноша и не думал отказываться от законного места.

Завоевание и правление

В 1378 году, освоившись в новом положении, Тохтамыш отправляется в военный поход. Первой целью юного правителя стало Поволжье и территория, на которой правил Мамай. Захват прошел быстро и без больших потерь. К моменту появления Тохтамыша Мамай уже потерял власть над подчиненными, которые с радостью приняли нового хана. Через 2 года под контроль молодого хана попала вся Золотая Орда.

В этот же год новый владыка отправляет послов к русским князьям. Привыкшие к постоянной смене узурпаторов, правители Руси признали Тохтамыша, но перестали выплачивать дань. После победы в Куликовской битве представители власти не воспринимали Орду как угрозу.

Чтобы доказать собственную силу, Тохтамыш отправляется в Москву лично. По пути следования хан дает воинам распоряжение грабить и разорять всех встречаемых купцов. При этом основной отряд продвигался по Руси тайком.

Впрочем, вскоре и Андрей Храбрый узнали о приближении татаро-монгольского войска. Князья в срочном порядке бросились собирать армию, но не успели. Москва осталась незащищенной, в городе началась паника.

3 дня осады не принесли Тохтамышу результата, поэтому хан решил пойти на хитрость. Понимая растерянность народа, правитель Золотой Орды пообещал пощадить всех, если Москва откроет ворота. Люди поверили. После открытия ворот татаро-монгольское войско разорило и частично сожгло Москву.

Вернувшись в Сарай, Тохтамыш занялся урегулированием отношений со старым знакомым – ханом Тимуром. Советники, которых настораживало могущество соседа, предлагали присоединить к Орде новые земли. Затяжные военные действия показали, что силы двух ханов равны, но в решающей битве при реке Кундурчи Тохтамыш потерпел поражение.

Второе поражение от Тимура, решившегося на ответный набег на Орду, состоялось зимой 1395 года. Проигрыш был настолько серьезен, что Тохтамышу пришлось бежать в город Булгар (в настоящее время город в Татарстане).

В этот же год земли, которые объединил Тохтамыш, вновь потеряли единый центр. Золотую Орду делили в междоусобных сражениях. Но как только великий хан вернулся, большинство претендентов на престол исчезло. Сопротивление оказал только Тимур-Кутгут. К нему присоединился эмир Едигей, связанный брачными узами с дочерью Тохтамыша.

Попытки выдворить Тимура-Кутгута с территории Орды закончились поражением. Хан снова покидает людей и семью. На этот раз мужчина просит убежища у литовского правителя Витовта. Разгоряченный победой Тимур отправляется следом и требует у литовцев выдачи врага.

Осознавая собственное превосходство (территориальное и количественное), Витовт отказывает молодому претенденту на Ордынский трон. Но вовремя подоспевший Едигей уравнивает шансы, приведя с собой большое войско.

Битва татар и литовцев закончилась поражением последних. Тохтамыш успевает бежать и возвращается в родной Сарай. Впрочем, противостояние ханов и эмира продлилось еще несколько лет. В общей сложности мужчины вступали в открытую конфронтацию 15 раз.

Личная жизнь

Первой женой великого воина стала девушка по имени Тагай-бйка. Женщина родила супругу 5 детей: трех сыновей и двух дочерей. Одна из девочек и стала причиной, по которой Тохтамыш убил супругу.

Джанинка-ханча, так звали девушку, достигнув совершеннолетия, вышла замуж за Едигея – близкого сторонника отца. Но во время военного конфликта с Тимуром муж Джанинки отвернулся от тестя. Разгневанный Тохтамыш выместил злобу на супруге, лишив женщину жизни.

Историк А. П. Григорьев утверждает, что в число жен великого хана входила Тулунбек-ханум. После победы над Мамаем Тохтамышу перешел гарем предыдущего хана. Чтобы закрепить собственное положение, мужчина женится на вдове.

В 1386 году Тулунбек-ханум тоже погибла от руки собственного мужа. Тохтамыш заподозрил женщину в сговоре с врагами, поэтому избавился от супруги, не выясняя достоверность подозрений. Но существует версия, что женщину подвергли смертной казни из-за измены великому чтимому мужу.

Известны имена еще двух жен хана Золотой Орды: Шукр-бйка-ага и Урун-бйка. Первая состояла в родстве с амиром Арсакой и родила Тохтамышу дочь Бахтй-бйка-ханча. Вторая же не могла похвастаться богатыми родственниками, зато родила хану двух сыновей и дочь.

Сейчас общее число потомков Тохтамыша вызывает регулярные споры среди исследователей. Распространена версия, что вместе с детьми от наложниц великий хан стал отцом 13 раз, при этом от законных жен родились 9 наследников. Но младший сын правителя, Саид Ахмет, родился у одной из женщин после смерти Тохтамыша. Поэтому отцовство хана вызывает некоторые сомнения, ведь точная дата появления ребенка на свет неизвестна.

Смерть

Жизнь хана оборвалась в 1405 году неподалеку от Тюмени. Мужчина, проведший последние несколько лет в сражениях с Едигеем, получил ложную информацию о смерти противника. Не опасаясь за собственную жизнь, Тохтамыш отправился в путешествие, не взяв с собой охрану.

Едигей вместе с чингизидом Чокре и отрядом воинов напали на хана внезапно. Враги отрезали мужчине пути к отступлению. Хан слишком поздно понял, что попал в западню, и не смог скрыться. Невзирая на явный противовес, Тохтамыш вступил в бой и продолжительное время отбивался от нападающих. Но множественные ранения ослабили мужчину, не желающего сдаваться на милость врагу, и не оставили Тохтамышу возможности спастись.